Та свобода вымысла, которая является строгим законом сказки, давала художнику возможность довести до логического завершения, прояснить ситуации, конфликт, свойство человеческого характера. В «Обыкновенном чуде» - этой, по сути, очень емкой формуле любой сказки Шварца - его прежде всего привлекает именно «чудо». «Ах, как мне хотелось бы, - вздыхает одна из героинь пьесы, Эмилия, - попасть в те удивительные страны, о которых рассказывают в романах. И там вовсе нет этого окаянного слога «вдруг». Там одно вытекает из другого... Необыкновенные события случаются там так редко, что люди узнают, когда они приходят все-таки наконец.
Все развитие действия «Обыкновенного чуда» и есть, в сущности, разговор о любви, в который втянут весь круг канонических для сказки персонажей. Это и юный герой «волшебного происхождения» (превращенный в человека медведь), и прекрасная принцесса, и волшебные и не волшебные помощники - Хозяин и Хозяйка, трактирщик и Эмилия, его возлюбленная, вновь встретившиеся после долгих прожитых врозь лет; это и традиционный антагонист героя - Министр-администратор, и непременный для каждой сказки король.
Сюжет пьесы, контаминирующий достаточно распространенные фольклорные мотивы, центростремителен: каждый персонаж (вплоть до тех, кого принято именовать фоном, окажем, фрейлины Принцессы) вовлечен в течение основной сюжетной линии, линии Принцессы и Медведя, и действенно, со всей сказочной категоричностью, выражает свою жизненную позицию, свое понимание - или непонимание - «обыкновенного чуда» любви.
