Противопоставление двух миров в сказе о тульском мастере
Левше Н.С. Лескова наиболее ярко выразил иллюстратор А. Тюрин. В то время как
портреты Александра 1, Николая 1, казака Платова, иноземных гостей график
выполнил замысловатыми извилистыми линиями, используя оттенки золотого, пурпурного и
малахитового, портреты Левши и тульских мастеров отличаются простыми
линиями, рублеными контурами, а золотом расцвечена лишь земля русская, да
непослушные волосья Левши «при ученьи выдранные».
Весь трагизм произведения и заключен в соприкосновении мира
власть и деньги имущих и мастерового люда. Ценитель всего редкого и изящного, император Александр 1, витиевато восторгался искусностью иноземных
мастеров, признавая, что «мы, русские, со своим значением никуда не годимся». Даже
когда казак Платов отыскал на диковинном пистоле клеймо русского мастера, император
не перестал преклонятся перед иноземным мастерством. Блоху он приобрел как диковинную вещицу, легко заплатив немалые
деньги, тем самым продемонстрировав богатство своей империи. Брат же его
Николай 1, любитель военного искусства, использовал блоху, чтобы доказать, что
в земле русской найдутся мастера и поискуснее, чем в англицких землях. Оба они
отстаивали честь своей империи, но не народа.
Уникальный своей простотой тульский мастер Левша,
подковавший заморскую диковину, олицетворяет собой безвестных русских мастеров,
которые используя лишь свой острый глаз, золотые руки и смекалку, превзошли в своем деле иностранцев. Не знавший
математики и физики мастер, талантливейший самородок по-своему отстаивал честь
своей Родины. Он показал величайший потенциал русского народа, всю полноту его
любви к своему делу, своей земле.
Но оценен талант Левши был лишь чужеземцами, да и то с той
лишь целью, чтобы заполучить себе искусного мастера. С целью добиться
первенства своей страны в извечном противостоянии держав. В Россий же Левша лег
на чашу весов против «нимфозории». Столь же невелико был оценен его труд
императором. Отправленный за границу сам как диковина, без лишних сборов и
документов умелец осматривал английские производства и арсеналы. Смотрел да на
ус мотал, разглядел Левша, в чем преимущество ружей стреляных в Англии. И не
просто разглядел, а до последнего вздоха пытался передать эту весть императору,
заботясь о судьбе военной мощи России. Но не был услышан тульский мастер. Имя
его, как и имена многих самородков, растворились в потоке истории, лишь оставив
после себя уникальные творения.
Но не стал бы сказ о Левше столь известен и читаем, не
наполни его Лесков богатейшей народной лексикой, не включи в нее комические
ситуации, свойственные для русского фольклора. Его Левша это чудаковатый на вид
и непредсказуемый в своем ремесле мастер. Вспомним, как автор описывает самого Левшу, «потную
спираль от безотдышной работы», зеленых чертей – «морских водоглазов».
Неологизмы добавили изюминку в литературный стиль автора. Наряду с идиомами
автор употребляет образованные от иностранных или переделанные на русский лад
иностранные слова «тугомент», «долбица», «студинг», «тальма», словно показывая
способность русского человека воспринять все иноземное и пристроить на свой лад.
Комично и трагично одновременно создан образ Левши – его забитость,
чудаковатость и наивность смешны и грустны нам одновременно. Но ведь это и есть
национальная черта русского человека – смотреть на все свои беды сквозь призму
юмора. Лишь это делает все тяготы жизни простого человека не такими горькими.
В целом в своем произведении Лесков показывает, что власть в
России не способна по достоинству оценить талант русского народа. Искусство
тратится на мелочные споры государей, воспринимаясь лишь как диковина, и не
приносит никакого дохода мастеру.
Будь Лесков нашим современником, его произведение было бы
актуально и сейчас. Немало талантов канули в бездну нищеты, другие уехали за
границу в надежде на сытую жизнь. Власти
тогда и сейчас стоило задуматься, что сокровище страны – ее люди, что
только благодаря таланту и их золотым рукам возможно овладение и преумножение
богатств земли Русской.
