1) Литовсько-Польська унія
2) В державі повинен бути тільки один сейм а не окремі, повинен бути один сенат для всіх справ і потреб народів.
<span>Военная реформа в КНР 2015-2020 гг.: оборонные, внешнеполитические и внутриполитические аспекты
!!!
</span>
Оброк — одна из повинностей зависимых крестьян, заключающаяся в выплате дани помещику продуктами или деньгами.
Оброк — термин, встречающийся в древнерусских памятниках вместе с термином «дань»; поэтому старые финансисты наши думали, что «под оброком разумеется всякий налог, собираемый натурой, или доход, получаемый с известного предмета» (Ю. А. Гагемейстер). Уже граф Д. А. Толстой не соглашался с этим определением и полагал, что «Оброк была подать с разных угодий и вообще плата правительству взамен разнородных повинностей, деньгами или какой другой однообразной ценностью». «Новейшие» исследователи А. С. Лаппо-Данилевский и П. Н. Милюков установили, что «в своём происхождении оброк противоположен государственной подати, как доход, вытекающий из договорных, частноправовых отношений».
Оброк — форма феодальной ренты.Повинности <span>- принудительные обязанности, которые должно было выполнять податное (тяглое) население, и, прежде всего, крестьяне, которые в пользу своего феодала выплачивали оброк, работали на барщине; в пользу государства несли ямскую, дорожную, рекрутскую и другие повинности.
</span><span>ТУРНИР, -а, м. I. В Западной Европе в средние века: состязание рыцарей. Сразиться на турнире. 2. Спортивное соревнование по круговой системе, когда все участники имеют между собой по одной (иногда более) встрече. Шахматный т. II прил. турнирный, -ая, -ое.</span>
Прочитай ,и не забудь поставить ,,Спасибо,,
Оставаясь заклятым врагом Советской России, которую он в первые послереволюционные годы страстно желал «задушить в колыбели», Черчилль, тем не менее, очень высоко ценил Сталина как личность, а между Сталиным и Рузвельтом возникли и быстро развились даже более, чем доверительные отношения, хотя и английский премьер, и американский президент неоднократно отмечали, как им бывало трудно вести переговоры со Сталиным, когда им приходилось поступаться порой политическими принципами во имя укрепления межгосударственного военного сотрудничества с Советским Союзом (как, например, и в этом, пожалуй, наиболее ярко проявился дипломатический талант Сталина – в вопросе о признании союзниками в качестве западной границы СССР после окончания войны пограничных рубежей, существовавших к моменту нападения Германии на Советский Союз, т.е. к 22 июня 1941 года).
Твёрдая позиция во всех вопросах, когда речь шла о защите коренных интересов СССР, была сильной стороной Сталина как искусного дипломата и опытнейшего политика.
«ОТСУТСТВИЕ ВТОРОГО ФРОНТА ЛЬЁТ ВОДУ НА МЕЛЬНИЦУ НАШИХ ОБЩИХ ВРАГОВ».
С самого начала Великой Отечественной войны Сталин понимал, что интересы СССР требуют скорейшего открытия второго фронта в Европе, и уже в первом послании премьер-министру Великобритании Черчиллю от 18 июля 1941 года Сталин обосновывает целесообразность создания фронта против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика), причём «не только ради нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии».
Однако, Черчилль, а впоследствии и Рузвельт остались глухи к сталинским инициативам, оказывая, правда, материально-техническую помощь, размеры которой нельзя преуменьшать, но также нельзя, как это стало модно сейчас, и преувеличивать.
Во многом громадную разницу в их и наших людских потерях в смертельной схватке с Германией и её сателлитами следует отнести за счёт предательской стратегии и тактики союзников СССР – «западных демократий», затягивавших решение вопроса об открытии второго фронта почти до самого конца войны.
Сталин настойчиво и жёстко в каждом послании требует от союзников по антигитлеровской коалиции открыть второй фронт, но только спустя долгие три года, когда миру уже становится ясно, что Советский Союз может справиться с германским зверем и без помощи союзников, их войска высаживаются, наконец, 6 июня 1944 года в Северной Франции.
Когда годом раньше Черчилль и Рузвельт известили Сталина о своём решении не открывать второй фронт в Европе в 1943 году, Сталин направил им ноту, в которой чётко подчеркнул, что Москва разочарована таким оборотом, но что «дело здесь идёт не просто о разочаровании советского правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжёлым испытаниям». Он писал, что «отсутствие второго фронта льёт воду на мельницу наших общих врагов».
Но после Сталинграда, Курска и форсирования Днепра Рузвельт понял, что стратегия Черчилля («желал бы видеть германскую армию в могиле, а Россию – на операционном столе») исчерпала себя, что дальнейшее оттягивание открытия второго фронта может быть чревато самыми печальными для Запада последствиями: «мощь и престиж СССР будут настолько велики, что какое-либо противодействие сталинской политике со стороны США и Великобритании окажется невозможным». Особенно остро стоял передсоюзникамивопрос о сдерживании советской мощи после окончания Второй мировой войны