Анна Ахматова и Марина Цветаева — два ярких имени в русской поэзии. Им довелось не только жить в одно и то же время — время крушения старого мира, но и быть поэтическим голосом своей сложной эпохи. Обе поэтессы начали рано писать стихи. Марина — в шесть лет, а Анна — в одиннадцать, но каждой из них выпала своя трагическая судьба, каждая искала в поэзии свой собственный путь. Цветаева познакомилась с творчеством Ахматовой в 1915 году и сразу же написала стихотворение, обращенное к ней. Цветаева долгое время сохраняла к Ахматовой восторженное отношение, о чем свидетельствуют письма и дневники Марины Ивановны. Она посвятила Анне Андреевне небольшой цикл стихов, в котором выразила свое преклонение перед ней: И я дарю тебе свой колокольный град, Ахматова! — и сердце свое в придачу. Цветаева обращается к Ахматовой на «ты», хотя между ними не было личного общения, и горделиво утверждает: Мы коронованы тем, что одну с тобой Мы землю топчем, что небо над нами — то же! Этим «мы» Цветаева старается показать, что она тоже обладает поэтическим даром и стоит рядом с прославленной поэтессой. Ахматова благосклонно принимала поклонение Цветаевой, но никогда особенно не ценила ее творчество. Цветаева же в конце жизни резко изменила свое отношение к Ахматовой, заявив, что все, написанное ею, особенно в последние годы, очень слабо. Единственная встреча двух поэтесс состоялась в Москве в июне 1941 года и, нужно думать, не привела к взаимопониманию — слишком уж различны по своим творческим устремлениям и характеру были эти женщины. Действительно, Марина Цветаева считала, что поэт должен быть погружен в себя и отстранен от реальной жизни. По собственному определению, она была «чистым лириком» и поэтому самодостаточна и эгоцентрична. Несмотря на это, эгоцентризм Цветаевой не был эгоизмом, он выражался в непохожести поэтессы на других, нетворческих людей. Именно поэтому мы часто встречаем в стихотворениях Цветаевой противопоставление «я» и «они»: Идите же! — мой голос нем, И тщетны все слова. Я знаю, что ни перед кем Не буду я права. Ахматова же, на первый взгляд, была более приближена к реальной жизни. Встав в начале творческого пути под знамя акмеизма, она стремилась в своих стихах к предметной детализации. Все звучащие и красочные подробности входили в ее стихи, наполняя их живой силой жизни: Жарко веет ветер душный, Солнце руки обожгло. Надо мною свод воздушный, Словно синее стекло. Ахматовский стих произрастал из непосредственных жизненных впечатлений, хотя эти впечатления и ограничивались, особенно в раннем творчестве, заботами и интересами «своего круга». И Ахматова, и Цветаева много писали о любви. Любовь в их творчестве предстает чувством драматическим, а порой и трагическим: Брошена! Придуманное слово – Разве я цветок или письмо? А глаза уже глядят сурово В потемневшее трюмо. У Ахматовой стихи о любви — это маленькие рассказы, не имеющие ни начала, ни конца, но все же сюжетные, как, например, «Вечером», «Сжала руки под темной вуалью…» и другие. Удивительное мастерство позволяло поэтессе с помощью одной, казалось бы, незначительной детали создать определенное настроение и передать чувства героини: Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки. Вот она — незначительная деталь — неправильно надетая перчатка — и перед нами нарисован образ растерянной и подавленной женщины. Мы понимаем, что ее бросил любимый, и жизнь для нее вот-вот рухнет. У Цветаевой сюжетности в любовных стихах практически нет, но она тоже пишет о любви не в момент счастья, а в напряженный, драматический момент: Хоть на алтын полюби — приму! Друг равнодушный! — так странно слушать Черную полночь в чужом дому! Ахматова долгое время считалась поэтом одной темы — любовной, за что ее неоднократно упрекали. К теме России она начинает чаще обращаться уже в позднем творчестве, но эта тема, в сущности, является все той же темой любви — любви к своей стране. Цветаева несколько лет прожила в эмиграции. Ахматова никогда не уезжала надолго. Однако обе поэтессы не принимали и не понимали революцию. Ахматова стремилась в своих стихах уйти от политики в мир человеческих чувств и отношений, а Цветаева обращалась к далекому прошлому, которое она идеализировала и романтизировала. В ее творчестве слышится тоска по героическим натурам, по идеалам рыцарства, поэтому частыми образами ее произведений становятся меч, плащ и шпага. На страницах ее стихотворений мы встречаемся с яркими личностями прошлого: Казановой, Дон Жуаном, Наполеоном, Лжедмитрием и, конечно, прекрасной Мариной Мнишек. Кроме того, что Мнишек была полячкой (а Цветаева тоже имела частичку польской крови), она, безусловно, привлекала Цветаеву еще и тем, что носила ее имя. Поэтесса очень любила свое имя и видела в нем особый смысл. Как известно, Марина — это перевод на латинский язык одного из эпитетов богини любви и красоты Афродиты. «Пелагос» (по-латыни — «Марина») означает «морская».
В рассказе «Кавказский пленник» Л.Н.Толстой противопоставляет двух героев – офицеров русской армии Жилина и Костылина, служивших на Кавказе и попавших в плен к горцам (которых в рассказе называют татарами).
Начиная читать рассказ, мы еще не знаем характеров главных героев, а только узнаем их фамилии, но у нас сразу возникает ощущение, что автору больше нравится Жилин, чем Костылин. Жилин, видимо, мужчина «жилистый», крепкий, с твердым характером, а у Костылина характер, скорее всего, как бы «хромает». Мы предполагаем, что Костылин - человек зависимый, нерешительный, нуждающийся в посторонней помощи. Дальнейшие события это подтверждают.
В плен двое офицеров попали по вине Костылина, который должен был прикрывать Жилина, а вместо этого испугался и бросился бежать. Жилин не стал держать злости на своего сослуживца, ругать, проклинать его. Это говорит о его великодушии. В плену они вели себя по-разному. Костылин по требованию горцев сразу написал письмо на родину о том, чтобы за него отдали выкуп. А Жилин намеренно указал на письме неправильный адрес, решив, что обязательно сбежит из плена. Но, кроме хитрости, Жилин проявляет и гордость, и мужество: понимая, что его могут убить, если за него не заплатят, он все равно не боится им об этом сказать («С ними что робеть, то хуже»). И татары его за это уважают. Когда решается вопрос о выкупе, Жилин ведет переговоры, диктует условия, и при этом заботится не только о себе, но и о Костылине.
В отличие от своего приятеля, Жилин не надеется на чудесное спасение и не сидит сложа руки. Он человек деятельный и все время обдумывает, как бы спастись из плена. В этом главное отличие этих двух людей. Один из них деятельный, работящий, верящий в то, что из любого положения можно найти выход, а второй – увалень, лентяй и трус. Глядя на то, как Жилин мастерит кукол или плетет плетенки, хозяйская дочь Дина испытывает к нему симпатию и начинает заботиться о нем. А по ночам Жилин роет подкоп, чтобы спастись.
Когда к побегу все готово, Жилин берет товарища с собой, он хочет спасти и его. Тот отказывается, робеет, но Жилин все же уговаривает его бежать. Побег оказался неудачным, опять же из-за Костылина. Неуклюжий, плаксивый, он натер себе ноги сапогами. Речь идет о спасении жизни, а ему идти некомфортно! Несмотря на то, что Костылин был грузным, Жилин взвалил его на плечи и долго нес. Не мог он товарища в беде оставить.
Их поймали, надели на ноги колодки и посадили в глубокую яму. Казалось бы, спасения нет. Но благодаря Дине, Жилину все же удалось сбежать. А Костылин в этот раз бежать отказался, он смирился со своей судьбой, да и состояние ему не позволяло. Вот так и бывает: тот, кто ставит перед собой цель, верит в нее и делает все, чтобы ее достигнуть, тот побеждает. А тот, у кого воли нет, кто духом слаб, того и силы оставляют.
Жилин сумел прижиться во враждебной обстановке, и это помогло ему выбраться из плена. Другого человека такой случай выбил бы из колеи, заставил бы уехать домой, но Жилин не так5ов. Он остался служить на Кавказе. А за Костылина через месяц дали выкуп, и он был отпущен еле живой. Что с ним было дальше, Толстой не сказал. Наверное, не посчитал нужным даже упоминать о судьбе этого никудышного человека