Пимен Великий родился в Египте около 340 года.
В молодости он отправился в знаменитую монашескую общину в Скитской пустыне не один, он увлек за собой старшего брата Анубиса и нескольких младших. В 407 г. набег берберов вынудил монахов покинуть Скит и поселиться в развалинах языческого храма в Теренуфисе. Маленькой общиной по очереди руководили Анубис и Пимен. Днем братья работали до полудня, в самую жару три часа читали, затем собирали хворост, а из двенадцати ночных часов четыре работали, четыре пели псалмы, четыре спали. Пимен сам иногда ничего не ел по неделе, но ученикам советовал не изводить себя чрезмерно: «Мы постимся не чтобы убить наши тела, а чтобы господствовать над ними». Пимен считал необходимым сохранить память о своих предшественниках, советовал монахам вспоминать изречения старцев, «и вы найдете помощь в них и спасетесь». Благодаря Пимену появился на свет сборник монашеских изречений, среди специалистов известный под греческим названием «Апофегмата» («Афоризмы»), причем из тысячи афоризмов и рассказов около четверти посвящены самому Пимену. Пимен всегда был готов действовать по ситуации, а не по традиции. Это разочаровывало его учеников, искавших ценных указаний, зато его советы не устарели по сей день, в отличие от большинства уставов. Например, на вопрос, что лучше: говорить или молчать, старец сказал: «Говоришь для Бога – молодец, для Бога молчишь – опять молодец». «Злоба никогда не уничтожит злобы», – говорил старец. Он поборол зло в себе, – и поэтому смог найти очень простое решение вопроса, который мучает многих «добрых» людей: сможет ли спастись сатана. Пимен считал, что будет мучаться в одном месте с сатаной, предоставляя другим возвышенно философствовать о возможности покаяния беса, оставляя себе униженное смирение. Считавший себя средоточием сатанинской злобы, смог познать милосердие Божие: в эпоху, когда каждый грех отмаливали по особому прейскуранту (до пятнадцати лет слез и коленопреклонений на искупление самых тяжких мерзостей), Пимен заявил, что три года покаяния вполне можно заменить тремя днями, лишь бы от сердца каяться. Он знал, что Бог не отвечает злобой на злобу, не нуждается в «штрафах», а в смиренных и любящих сердцах. «Если мы скроем грехи братьев, то и Богскроет наши грехи», – сказал Пимен. Его изречения часто формально противоречивы, поскольку говорились разным людям в разных ситуациях. Одному монаху, которого осаждали богохульные мысли, Пимен посоветовал обращаться к дьяволу со словами: «Пусть богохульство падет на тебя, ведь оно не мое, оно мне не нравится». А другому монаху, который и без всякого совета слишком часто сваливал всю вину на сатану, Пимен сказал: «Дьявол! Вечно у вас дьявол виноват. А по-моему, это все от самоволия». Он остро чувствовал, что монаху нужно постоянно напоминать как легко забыть о цели монашества и вместо покаяния заняться самоедством: «Люди не должны тратить время ближнего, спрашивая совета, когда совет не нужен или нежелателен». «Молчание не добродетель, когда милосердие требует говорить». «Живая вера заключается в том, чтобы поменьше думать о себе и быть добрее к окружающим».
Это записи всей биографии человека,от рождения до смерти,все его действия и всё что с ним происходило
Рассказ Л.Н. Толстого «После бала» - очень небольшое по объему, но чрезвычайно глубокое по смыслу произведение. В его основе лежит прием контраста, антитезы. Рассказ делится на две части, которые резко противопоставлены друг другу.
Первая часть произведения представляет собой описание бала. Эта часть наполнена ощущением света, любви, радости, счастья. Во многом это объясняется тем, что рассказчик, повествующий обо всех событиях, очень сильно влюблен. Поэтому в то время все в мире он видел в радужных тонах.
<span> Бал проходил в доме губернского предводителя, добродушного и хлебосольного старичка. «Бал был чудесный: зала прекрасная, с хорами, музыканты — знаменитые в то время крепостные помещика-любителя, буфет великолепный и разливанное море шампанского», - рассказывает Иван Васильевич. Но герой-рассказчик был пьян не от шампанского, а от любви, ведь на балу находилась его обожаемая Варенька Б., необыкновенная красавица: "… высокая, стройная, грациозная и величественная, именно величественная". Держалась Варенька всегда необыкновенно прямо, откинув немного назад голову. Это придавало ей какой-то царственный вид, "который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда веселая улыбка и рта, и прелестных, блестящих глаз, и всего ее милого, молодого существа». </span>
Видно было, что и девушка неравнодушна к рассказчику. Весь вечер молодые провели вместе: играли и танцевали. Под конец вечера Варенька подарила Ивану Васильевичу перо из своего веера. Восторг – вот что испытывал герой на протяжении всего бала.
Перед ужином Варенька пошла танцевать со своим отцом – полковником Б., красивым военным, обожающим свою дочь. Их танец восхитил всех гостей. Они любовались на эту красивую пару, а в конце танца гости даже зааплодировали отцу и дочери Б. Было видно, как полковник любит свою дочь, как стремится дать ей все самое лучшее. Рассказчик приметил, что Петр Владиславич носит домодельные сапоги старинного покроя, чтобы иметь возможность вывозить в свет свою Вареньку.
Охарактеризовать атмосферу этого вечера можно словами самого Ивана Васильевича: «Я обнимал в то время весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку в фероньерке, с ее елисаветинским бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося на меня инженера Анисимова. К отцу же ее, с его домашними сапогами и ласковой, похожей на нее, улыбкой, я испытывал в то время какое-то восторженно-нежное чувство».
Вторая часть рассказа, имеющее основное значение для раскрытия идейного замысла произведения, прямо противоположна первой. После восхитительной ночи наступает раннее утро, первое утро Великого поста. Рассказчик гуляет по городу, в душе его еще звучит ритм мазурки. Но внезапно эта музыка перебивается другой: «жесткой, нехорошей музыкой». Среди тумана герой-рассказчик видит черных людей (по контрасту с нарядными людьми из бальной залы). Они стояли в два ряда, между ними вели человека, оголенного по пояс. Каждый из солдат должен был ударить этого человека как можно сильнее. Иван Васильевич выяснил, что перед его глазами происходит наказание беглого татарина.
Насколько светла и прекрасна первая часть рассказа, настолько страшна и отвратительна вторая. Если лейтмотивом первой части можно считать мелодию мазурки, то всю вторую часть сопровождает «неприятная, визгливая мелодия» барабана и флейты. Мне кажется, что противопоставлением чудесного танца полковника Б. и его дочери на балу является ужасная сцена наказания бедного татарина, где одним из главных героев тоже является полковник. Только теперь он не отдыхает рядом с любимой Варенькой, а выполняет свои служебные обязанности.
<span> Описание полковника, в общем-то, не изменилось. Мы видим все то же румяное лицо, седые бакенбарды. Изменились интонации, с помощью которых описывался этот герой, изменилось отношение рассказчика и читателей к этому бравому служаке. </span>
По контрасту к портрету Вареньки, прелестной юной девушки, ласковой и величественной одновременно, дается описание беглого татарина: «Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека».
Движение татарина по ряду солдат противопоставлено описанию танца в первой части. Если на балу танец отца с дочерью восхитил всех, то здесь движения пойманного беглеца напоминали страшный кукольный танец, движения марионеток, наводящие ужас.
Кроме того, если в первой части полковник Б. подвел к рассказчику свою дочь, передавая ее заботливому кавалеру, то во второй Петр Владиславич, увидев рассказчика, отвернулся от него, как от незнакомого.
