КАКОВА ПРОБЛЕМА ТЕКСТА? Оцениваю человека. (1)Сразу поймешь человека, когда он стоит перед вашими книжными полочками! (2)Приходи
КАКОВА ПРОБЛЕМА ТЕКСТА?
Оцениваю человека.
(1)Сразу поймешь человека, когда он стоит перед вашими книжными полочками! (2)Приходит к вам: «здрасте – здрасте», сядет в кресло около самых книг, глазом покосится и начнет разговор про то, что читали ли нынче, какая вышла катастрофа в метро и нордсюде, и что Дон-Аминадо пишет по индийскому вопросу свои стихи. (3)Разговариваем, а мне удивительно, как это, около самых книг сидя, человек не взглянет пристально на редкости. (4)У меня, например, в первом издании сказки Афанасьева, и в отличных переплетах, на уровне самого его носа, и хоть бы чихнул!
(5)И вижу – человек не настоящий. (6)То есть, конечно, хороший человек и в своих интересах весьма обстоятельный, при синем галстуке, носки с должной просинью и пробор на волосах, все отлично, – но не нашего полета, не из книголюбов. (7)Иной раз стараюсь занять разговором, что вот у Березина-Ширяева неправильно указан год издания, – и сразу человек начинает как бы внутренне позевывать, зачем пришел; я, говорит, очень тороплюсь домой, извините. (8)Ну что же – до свиданья!
(9)Другой же человек, только вошел – сразу ко мне спиной – и прилип к полкам. (10)«Неужто, – говорит, – у вас есть третий том словаря Геннади?» (11)И тут я весь как бы в сиянье счастья, потому что этого человека я скоро не отпущу, дам ему понюхать и Губерти, и Бурцева, и Сопикова, и Обольянинова, и какая у меня грамматика издания Академии, и стопочка песенников от Ильинских ворот, и найдется гравюрка великого Уткина, и снегиревское писанье о лубочных картинках, и кое-что по части книжного знака, а в заключенье развяжу бантики самодельной папочки и поражу человека моей гордостью – «Щеголеватой аптекой».
(12)Мало у меня, сущие пустяки – но обвеяно любовью и скреплено в корешочках душевною привязанностью, потому что рождено до нас и нас переживет, а радости в мире так мало. (13)Показываю книжку за книжкой, а в горле моем дрожит комочек нервных переживаний, – и, ясно вижу, он тоже волнуется, спешит рассказать, какая у него была редкость в бытность его в Москве, когда посещал книготорговлю Шибанова. (14)И ему хочется больше порассказать, и я тороплюсь выложить свое, – и не можем наговориться, так что в дверь мне тихо постукивают и спрашивают: «Что же он, гость-то, останется обедать или как?» (15)Но даже и такое предупреждение не
может сразу облагоразумить.
(16)Вот это, значит, попался свой человек, книголюб сумасбродный!
(17)Так и расцениваю человека.
Осоргин Михаил Андреевич
