Осип Мандельштамм был великим поэтом, но страшно неприсобленным к жизни человеком. Он не мог дружить ни с кем, ибо был весьма неординрным человеком, но одновременно наивным. Его понимала только одна поэтесса Анна Ахматова, которая единственно и посетила его в Воронежской ссылке.Ещё он дружил с армянским таким же взбалмошным поэтом Егише Чаренцем, который подобно своему другу написал некролог с именем Сталина и также был жестоко измучен в лагерях и тело его не нашли. Так вот, услышав, что Мандельштамм в Тифлисе и узнав, что у него нет сигарет, хулиганистый по своей натуре Чаренц собрал ватагу молодых беспредельщиков и кинтаури Тифлиса и целый день с ними вместе экспроировал сигареты на улицах грузинской столицы. Мандельштамму он принес в подарок столько сигарет, что как пишет в дневниковых записях жена поэта, Осипу этих ворованных сигарет хватило на целых два месяца.Вот тогда Чаренц и познакомил его с шустрыми подростками, приставил их к нему, и он дружил с этими беспризорными парнями.
Не знаю, правда ли это, или исторический анекдот, но считается, что псевдоним свой Анна Ахматова взяла по настоянию отца. Он не верил в поэтическое будущее своей дочери и сказал, что если уж хочет сама позориться, то пусть фамилию не позорит. Поэтому юная поэтесса стала выступать и публиковаться под фамилией своей то ли двоюродной, то ли троюродной прабабки.
В историю русской литературы вошли и Константин Михайлович Фофанов (1862-1911), и его сын Константин Константинович Фофанов (1849-1940).
Константин Михайлович официально не принадлежал ни к одной поэтической школе, но если рассматривать поэтику его произведений, то можно сделать вывод о том, что его творчество тяготеет к романтизму.
Его сын Константин Константинович более известен под своим псевдонимом Олимпов. Стихи Фофанова-сына написаны в духе модернистского течения эгофутуризм. Одно время Фофанов-младший совместно в Игорем Северяниным возглавлял кружок и издательство "Эго", однако позднее их пути разошлись.
Сегодня имена обоих Фофановых вспоминаются редко. Их произведения не стали хрестоматийными, однако не стоит не дооценивать вклад этих двух поэтов в сокровищницу русской литературы.
Про весь род Гумилевых, естественно, я сказать не могу, но вот о Льве Николаевиче скажу, что он был человеком верующим, православным. И не изменял он вере всю жизнь. Даже в лагерях он уповал на Бога.
Л. Д. Стеклянникова вспоминает о том, как Гумилев как-то сказал ей, что хотел бы стать священником, но его духовный отец был против и не разрешил ему сделать этот серьезный шаг, сказав, что церковных мучеников и без него хватает. А вот светские апологеты нужны всегда.
За три года до смерти Федору Сологубу пожаловали пенсию - 80 рублей. В те годы это были сущие крохи. Он много работал, чтобы было на что жить: переводы с французского, редактирование чужих переводов. Издаваться ему не давали. Он не "наш", не "советский".
Была надежда уехать за границу, в Париж. Мечтали вдвоем с женой - Анастасией Чеботаревской. Увы, не "выпустили", хотя обещали. Вот как пишет об этом Зинаида Гиппиус:
Болезнь, которой страдал Федор Сологуб, обострилась. Он чувствовал смерть и смирился, которую ждал и дождался 5 декабря 1927 года.
Странно спрашивать, отчего поэт умер в нищете. Странно оттого, что то время, та страна буквально душила, морила таких как Сологуб. Социум изобретал новые правила, по которым просто невозможно было жить, творить и быть признаным. Признание? От кого ему его было дождаться?
Болезнь дала ему время собраться в другой путь, в иные миры. В любое время и эпоху будут люди открывать для себя и очаровываться сологубовским ритмом, сологубовским словом. За это ему - наше земное спасибо.