Устареть может всё, что теряет актуальность. Когда матерщина станет неактуальной, то она вся списком уйдёт в прошлое, но прогнозировать дату этого "когда" не возьмётся никто.
Обсценная лексика русского языка уже тысячелетия включает одни и те же слова, за истекшие века она лишь пополнилась двумя словами. У одного из них, родственного на индоевропейском уровне слову блондин, развилось значение дальше некуда, а у другого, обозначавшего буковку, была миссия камуфлировать слово из трёх букв, начинавшегося на ту же буковку, да так хорошо прижилось, что их стали смешивать, путать и присоединили к списку непечатных слов.
Все матерные слова (за исключением поздних) обозначают половые органы и процесс совокупления. В языческие времена они использовались в заклинаниях, направленных на плодородие. Поэтому по пустякам их не произносили, зато уж если нужно было кого проклясть, то в ход шла тяжёлая артиллерия, ведь пожелание неурожая - это смерть, пожелание бесплодия кому-либо - это смерть его рода. Табуирование этих слов означало их священную значимость для наших предков, а не какую-то особую гадкость. Слово для обозначения славянского тотемного животного считалось настолько неприкосновенным, его настолько свято берегли, что нам остался лишь описательный оборот - медведь и странное слово "берлога", в котором корень -бер- может быть тем самым подлинным обозначением Топтыгина... или не быть.
Христианство на Руси не слишком придиралось к Михайлу Потапычу, вера в него было уже в те времена чем-то давно отжившим, зато всё, что связано с гениталиями и половым актом, у новой религии вызывало жгучий интерес по части не пущать, запретить, осудить и заклеймить. Эта религия твёрдо стояла против любой магии, особенно против имитативной в обрядах плодородия.
Так страшные (своей действенностью и возможными последствиями) слова превратились в просто грязные. Этот процесс не может происходить постоянно. У нас нет ни мышления языческих предков, ни новизны восприятия христианства. Грозные слова прошлого играют в жизни современного человека роль смайликов, обозначающих гнев и злость, а также перенесение желание растерзать кого-либо голыми руками на вербальный уровень. У этих слов фактически нет лексических значений. То есть они есть, но всё больше людей никогда не задумывается над ними и даже не знает их. Обсценная лексика не живёт жизнью обычной лексики, поэтому процессы, естественные для любых других слов, в том числе устаревание, не характерны для них.