<span>Тема родины – основная в творчестве каждого поэта.
Однако в стихах русских поэтов эта тема приобретала особый характер:
любовь к Родине была «странной». Впервые такое определение использовал Михаил Юрьевич Лермонтов в своем стихотворении «Родина»:</span>
Люблю Отчизну я, но странною любовью…
Он объяснял эту странность тем, что такая любовь у русского человека развивается, скорее, вопреки чему-то, нежели из-за чего-то.
<span>В творчестве поэта ХХ века Александра Блока
эта традиция в полной мере воплотилась в его стихотворении «Россия» из
цикла «Родина». Правда, самое начало произведения вызывает ассоциацию с
поэмой Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», точнее, со знаменитым
лирическим отступлением про «Русь-тройку», которая мчится куда-то вдаль и
не дает ответа куда. Очевидно, поэтому блоковская «Россия» начинается
со слова «опять»:</span><span>Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…</span> Именно образ мчащейся гоголевской тройки возникает перед мысленным взором читателя. И вслед за этим он слышит пронзительное признание в любви к «нищей России» с ее «серыми избами». Конечно, в невольно возникает вопрос: за что же любить нищую страну, которая ничего взамен не может дать? В первой публикации Блок давал ответ на этот вопрос, ведь в стихотворении содержалось больше строф, и в них говорилось об ископаемых богатствах России: <span>Россия, нищая Россия,
Обетованный край твой щедр!</span><span>Конечно, намного легче любить страну за ее богатство. Но любовь героя рождена совсем не этим. Он принимает ее и в нищете, и в унижении. Для лирического героя это <em>«как слезы первые любви»</em>, а значит, раздумывать, за что любить Россию, он и не пытается. Кстати, у Блока в соответствии с орфографией того времени - <em>«как слезы первыя любви»</em>, что означает<em> «как слезы первой любви»</em>. Так поэт подчеркнул, что любовь к родине является первой и самой главной для каждого русского человека.</span><span>Следующая строка <em>«И крест свой бережно несу»</em> обращает читателя к еще одной традиции русской литературы – ассоциации с подвигом Иисуса Христа. Нести на себе свой крест означало, что человек не волен выбирать себе судьбу, а должен проживать ту, что определена свыше. Кому суждено родиться в России, значит, и жизнь его должна быть связана с этой страной.</span><span>Традиционно образ родины ассоциируется с образом матери, поэтому и принято говорить «Родина-мать». Однако символисты, следуя идее философа Владимира Соловьева о Вечной Женственности, создали совершенно новый образ – Родины-жены. Жена, как известно, не рукавица: с руки не сбросишь. Поэтому у Блока Россия – Вечная Жена, и признание в любви, горькой и неизбежной, звучит совершенно искренно. Герой нисколько не рисуется: он действительно любит свою Родину-жену такой, какая она есть.</span> В то же время предчувствие трагической судьбы своей страны прозвучало в таких пророческих строках: <span>Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!</span><span>В них можно наблюдать чисто блоковское чудо преображения образа женщины в образ родины, и наоборот. Его Россия – красавица, но уже не спящая, как в стихотворении «Русь». Ее красота – <em>«разбойная»</em>, непокорная. Поэтому даже во власти <em>«чародея»</em> она не пропадет, <em>«не сгинет»</em>. Только <em>«забота затуманит»</em> ее <em>«прекрасные черты»</em>.</span><span>Эти прекрасные черты проступают особенно ясно в последних строчках, когда вновь возникает образ русской женщины с ее строгим старообрядческим ликом: <em>«Да плат узорный до бровей»</em>. Такое сдержанное описание русской красоты – тоже своеобразная традиция, ведь вплоть до начала XXI века не принято было подчеркивать физическую красоту, и уж тем более никогда не шла речь о сексуальности, без которой сейчас не обходится ни одно представление красавицы.</span><span>В конце вновь звучит мотив пути, дороги, устремленной в будущее. Вера в светлое будущее очень традиционна для русского человека, поэтому <em>«и невозможное возможно»</em>. Однако звенящая <em>«тоской острожной глухая песня ямщика»</em> возвращает к <em>«разбойной красе»</em> России и напоминает о начале <em>«высоких и мятежных дней»</em>, приближение которых пророчески было предсказано в цикле «На поле Куликовом» поэтом, осознающим ответственность за судьбу Родины.
</span>
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…</span> Именно образ мчащейся гоголевской тройки возникает перед мысленным взором читателя. И вслед за этим он слышит пронзительное признание в любви к «нищей России» с ее «серыми избами». Конечно, в невольно возникает вопрос: за что же любить нищую страну, которая ничего взамен не может дать? В первой публикации Блок давал ответ на этот вопрос, ведь в стихотворении содержалось больше строф, и в них говорилось об ископаемых богатствах России: <span>Россия, нищая Россия,
Обетованный край твой щедр!</span><span>Конечно, намного легче любить страну за ее богатство. Но любовь героя рождена совсем не этим. Он принимает ее и в нищете, и в унижении. Для лирического героя это <em>«как слезы первые любви»</em>, а значит, раздумывать, за что любить Россию, он и не пытается. Кстати, у Блока в соответствии с орфографией того времени - <em>«как слезы первыя любви»</em>, что означает<em> «как слезы первой любви»</em>. Так поэт подчеркнул, что любовь к родине является первой и самой главной для каждого русского человека.</span><span>Следующая строка <em>«И крест свой бережно несу»</em> обращает читателя к еще одной традиции русской литературы – ассоциации с подвигом Иисуса Христа. Нести на себе свой крест означало, что человек не волен выбирать себе судьбу, а должен проживать ту, что определена свыше. Кому суждено родиться в России, значит, и жизнь его должна быть связана с этой страной.</span><span>Традиционно образ родины ассоциируется с образом матери, поэтому и принято говорить «Родина-мать». Однако символисты, следуя идее философа Владимира Соловьева о Вечной Женственности, создали совершенно новый образ – Родины-жены. Жена, как известно, не рукавица: с руки не сбросишь. Поэтому у Блока Россия – Вечная Жена, и признание в любви, горькой и неизбежной, звучит совершенно искренно. Герой нисколько не рисуется: он действительно любит свою Родину-жену такой, какая она есть.</span> В то же время предчувствие трагической судьбы своей страны прозвучало в таких пророческих строках: <span>Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!</span><span>В них можно наблюдать чисто блоковское чудо преображения образа женщины в образ родины, и наоборот. Его Россия – красавица, но уже не спящая, как в стихотворении «Русь». Ее красота – <em>«разбойная»</em>, непокорная. Поэтому даже во власти <em>«чародея»</em> она не пропадет, <em>«не сгинет»</em>. Только <em>«забота затуманит»</em> ее <em>«прекрасные черты»</em>.</span><span>Эти прекрасные черты проступают особенно ясно в последних строчках, когда вновь возникает образ русской женщины с ее строгим старообрядческим ликом: <em>«Да плат узорный до бровей»</em>. Такое сдержанное описание русской красоты – тоже своеобразная традиция, ведь вплоть до начала XXI века не принято было подчеркивать физическую красоту, и уж тем более никогда не шла речь о сексуальности, без которой сейчас не обходится ни одно представление красавицы.</span><span>В конце вновь звучит мотив пути, дороги, устремленной в будущее. Вера в светлое будущее очень традиционна для русского человека, поэтому <em>«и невозможное возможно»</em>. Однако звенящая <em>«тоской острожной глухая песня ямщика»</em> возвращает к <em>«разбойной красе»</em> России и напоминает о начале <em>«высоких и мятежных дней»</em>, приближение которых пророчески было предсказано в цикле «На поле Куликовом» поэтом, осознающим ответственность за судьбу Родины.
</span>
0
0