Ответ:
Джунгарские вторжения 1717 — 1718 гг, обострили внутренние усобицы казахского общества. В 1718 г. джунгары предприняли стремительный поход через Семиречье к рекам Арысь, Боген, Чаян, их целью было захватить ставку ханов — Туркестан.
В конце 1722 г., в обстановке начавшегося перемирия с маньчжурскими правителями Китая, джунгары решили нанести новый мощный удар по Казахстану и весной 1723 г. был осуществлен спланированный завоевательный поход, который вошел в историю казахского народа как в годы великого бедствия».
К 1723 году ситуация в казахско — джунгарских отношениях резко изменились к худшему. Многие казахские племена под напором джунгаров вынуждены были покинуть веками насиженные места, что повлекло «неминуемое разорение и гибель… Нищета и страдания сделались всеобщими, иные умирали с голоду...». Начались «годы великого бедствия» — «Актабан шубырынды, Апкакол сулама» что означает «брели, пока не забелели подошвы, упав без сил, лежали вокруг озера» тогда то «родилась старинная казахская песня-плачь (жоктау) «Елимай» («О, народ мой»), как символ народной скорби об этой трагедии.
Основная причина столь тяжелой катастрофы заключалась в самих казахах. Казахское ханство, несмотря на нависающую угрозу независимости, долго оставалось раздробленным государством.
Внутриполитическое положение ханства в конце XVII ~ начале XVIII вв. было сложным. Реформы Аз Тауке хана, направленные на децентрализацию власти, проведенные в конце XVII века, и закрепленные в решениях казахского сейма 1710 года были хороши только тогда, когда в обществе имелась сильная, авторитетная фигура хана, способного в ответственный момент снова брать в свои руки бразды правления. К сожалению, после смерти Тауке в системе верховной власти, в кругу чингизидов не оказалось сильной личности. Попытки Кайып хана и Абулхаира организовать сопротивление против джунгаров не давали результатов. Вероятно, между обоими правителями были некоторые противоречия и несогласованность, в обществе преобладали центробежные силы и действия.
В одном из последних писем Кайып хана тобольскому губернатору Матвею Гагарину ощущается некоторая тревога за внутреннюю нестабильность казахского общества — «Да ещё прошу милости. От нас которые нужны и голодны, ушли к Вам близко, нас не послушаючи, а ежели Вас будут воевати и в руки к Вам попадут, всех их прибить, а живых не отпускать, и мы лиха в том не будем иметь».
Объяснение:
