Лев Николаевич Толстой любил играть в «вопросы, ответы», заводил домашние журналы. Ему и дома хотелось скорее писать, чем разговаривать.
Была у дочери его Татьяны книга вопросов: в этой книге собирались как бы анкеты об огромной семье, жившей в доме, который все время перестраивался. На первый вопрос анкеты: «Где вы родились?» – Лев Николаевич отвечал: «В Ясной Поляне на кожаном диване».
Этот диван и сейчас стоит в углу последнего кабинета Льва Николаевича.
В августе 1828 года в другом доме, от которого не осталось и фундамента, на этом диване родился четвертый сын Николая Ильича Толстого и Марии Николаевны Толстой, урожденной княжны Волконской.
Диван тогда был обит зеленым сафьяном, натянутым гвоздиками с золочеными шляпками. Он на восьми ножках, с тремя ящиками, спинки нет – вместо нее три подушки, боковики мягкие, выгнутые; в боковых стенках дивана выдвижные доски, чтобы можно было положить книгу.
Это удобная домашняя мебель, построенная из дуба, вероятно, домашними столярами. В старые времена диван был кожаный, потом он был обит черной клеенкой.
В доме Толстого хозяйство вела Софья Андреевна, любившая порядок, но не считавшая, что вещи должны оставаться в том виде, в каком они созданы, особенно если эти вещи любят.
Из всех вещей в доме Лев Николаевич любил, вероятно, больше всего кожаный диван. Этот диван должен был быть плотом, на котором от рожденья до смерти хотел плыть через жизнь Лев Николаевич Толстой. В ящиках дивана лежали те рукописи, которые он хотел сберечь от перелистывания, рассматривания близкими, но слишком беспокойными людьми. На этом диване родились братья Толстого и почти все его дети.
Что сказать еще про эту комнату, из которой больше чем пятьдесят лет назад ушел Толстой?
Стол небольшой. Мне приходилось открывать ящики этого стола: в нем лежали инструменты – слесарные инструменты человека, любящего ручной труд.
На стене фотографии и большая гравюра, изображающая Сикстинскую мадонну, и прямо на гравюре, захватывая ее часть, бедные полки с энциклопедическим словарем Брокгауза и Ефрона. Словарь не истрепан, отметки на книгах Львом Николаевичем делались карандашом и совсем тоненькими чертами; он не портил книг.
Еще столики. Бедная керосиновая лампа и полужесткие кресла из светлого и темного дуба: их в кабинете три. На одном кресле снизу небольшая выемка и пометка крестом – она сделана, вероятно, Львом Николаевичем.
В этом кресле под нижней подкладкой хранился пакет с письмами Льва Николаевича к Софье Андреевне. На конверте было написано: «Если не будет особого от меня об этом письме решения, то передать его после моей смерти С. А.». Здесь же, очевидно, лежала и рукопись «Дьявола», которую Толстой прятал от жены.
Когда Софья Андреевна в 1907 году перебивала мебель темной клеенкой, Лев Николаевич вынул серый пакет с письмами и передал его для хранения мужу дочери Марии – Оболенскому. После смерти Толстого пакет был отдан Софье Андреевне; в нем было два письма – одно она разорвала, другое сохранилось. Оно – о намерении уйти из Ясной Поляны.
Это бедная комната с истертым полом, не очень удобная и с тайником.
<span>Это последняя комната, в которой жил, из которой ушел Лев Николаевич Толстой. Она связана со всей его жизнью, хотя он в молодости отсюда уезжал. Но это нелюбимая комната. Один писатель, который был здесь очень давно, говорил, что в этой комнате вещи выглядят как верная, но разлюбленная собака, которая хочет умереть, потому что она не нужна больше хозяину.</span>
Обратимся к детству Гринева. На первый взгляд может показаться, что это детство обыкновенного дворянского недоросля, из которого должен был получиться фонвизинский Митрофан. Он бездельничает, развлекается, не читает, не учится, грамоту освоил лишь к 12 годам, а из географической карты предпочел сделать змея. Но что же тогда сделало его добрым, благородным, честным человеком? Ведь предпосылки к формированию личности закладываются в детстве.
Прежде всего, это теплая атмосфера в семье. В ней царит теплота и взаимоуважение. И Петруша наверняка любит родителей, особенно матушку. Когда потом он получил письмо от отца, более всего Петр Андреевич был огорчен болезнью матери.
Француз Бопре свою роль в становлении героя – мальчик был предоставлен самому себе. Это пошло ему на пользу: у мальчика было время, чтобы думать и самому познавать окружающий мир. Кроме того, Бопре обучил Петрушу французскому языку. Бопре обучил мальчика и фехтованию, что сделало Гринева «опасным противником» для Швабрина.
У Петруши в «дядьках» был удивительный Савельич. Благодаря стремянному Савельичу, Петруша «мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля» . Под надзором Савельича Петруша также выучился русской грамоте. Однако самое главное – это то, что возле него всегда был преданный и любящий его человек.
Можно думать, что самое большое влияние в детстве и юности на Гринева оказал отец. Это был человек чести. Гринев-отец отправляет сына служить не в блестящий Петербург, где у него были связи, а в захолустный Оренбург, чтобы тот прошел настоящую службу, а не развлекался в столице. «Береги честь смолоду» – с таким напутствием выпускает он сына в жизнь.
<span>Чтобы проследить становление героя, вовсе не обязательно анализировать всю его жизнь шаг за шагом. В жизни человека могут быть особые, переломные, моменты, и тогда на изломе судьбы человек особенно ярко раскрывается, а иногда и меняется. Наиболее значительны в жизни Гринева три момента: любовь к Маше Мироновой, пугачевщина и спасение невесты, арест и суд</span>