Жё ву зэмэ э мон амур пет-етре
О фонд дю кёр не пас анкор этен.
Мэ жё сорэ нэн рьен лэссе парэтре.
Жё не ве плю ву фэре де шагрен.
Жё ву зэмэ дан фе тимид е тендре
Суван жалу, мэ си зенкереман,
Жё ву земе сан жаме рьен аттендре...
Ах! пюис эн отре ву зэмэ отант.
Это французский перевод стихов Пушкина "Я Вас любил, любовь еще, быть может".
Впятером на кухне,
Лицом к мойке, лицом к морю,
Выходные в Бретани –
Это мой день рождения.
Где тарелки? Где столовые приборы?
Что-то запах у этих ракушек странноватый!
Надо открыть ещё две корзинки устриц –
Это нам дает 72 обоснованные причины
Для наложения хирургических швов.
Девчонки остались в гостиной,
Потому что открывать устрицы – занятие мужское.
И где только все эти феминистки,
Когда речь идет о том, чтобы ранить руки?
Ну что, тридцатилетний, с днем рожденьица!
А время тем временем перетекает из вчера в завтра…
Как же это меня трагедит! Как это меня жесточит!
Но с этим я ничего не могу поделать.
Даже в пожарных, глядящих честным взглядом
С календаря, нет ничего успокаивающего.
Ну вот, справился! Я-таки их задул,
Эти чертовы свечи!
Я не желчный,
Это просто нервы. Я не выспался,
Вы же все сами заграбастали
Все гостевые комнаты.
Я вздремнул пару часиков,
Как охотник, на ковре.
Ну вот, отправляемся на прогулку по пляжу.
В ботинках полно песка.
Страшно мешает. Мне не терпится их снять.
На мне четыре свитера, но я мерзну.
И к тому же моросит.
И живот болит. Кто бы сомневался:
Ракушки и правда были не первой свежести.
Ну что, тридцатилетний, с днем рожденьица!
А время тем временем перетекает из вчера в завтра…
Как же это меня трагедит! Как это меня жесточит!
Но с этим я ничего не могу поделать.
Даже в пожарных, глядящих честным взглядом
С календаря, нет ничего успокаивающего.
Затеваем неизменный футбольный матч, совершенно отстойный,
С куртками вместо штанг для ворот.
Мы будем спорить по поводу счета
И кашлять, харкая кровью,
И клясться самим себе,
Что бросим курить уже по-взаправдашнему.
Мне нужно побыть одному.
Я шагаю, наедине с океаном,
Чтобы подвести итог
В контакте со стихиями.
Но единственный вывод, который я делаю из этого, –
Нет, мне не надо быть поэтом –
Это то, что, должно быть, дерьмово,
Очень дерьмово быть чайкой!
Ну что, тридцатилетний, с днем рожденьица!
А время тем временем перетекает из вчера в завтра…
Как же это меня трагедит! Как это меня жесточит!
Но с этим я ничего не могу поделать.
Даже в пожарных, глядящих честным взглядом
С календаря, нет ничего успокаивающего.
…Жил-был на свете один такой,
Печень да две почки –
Так, мелюзга, дырка от бублика, –
Обхватывающий голову руками,
Лилипут…
Землянин…
В общем, ничтожество…
С днем рождения!
1) À cinq heures
2) Parce que ils dinnent seulement à huit heures
3)Un morceau de pain avec du chocolat ou des biscuits ou un fruit ou un yaourt
4) Ils boive une tasse de chocolat, un verre de jus de fruit ou de coca-cola
5) Ils dinnent à huit heures
6) ИЗВИНИТЕ, НО МНЕ НЕ ВИДНО НАЗВАНИЯ
Но праздник настоящий, большой, это будет на завтра в полдень или вечером. Он начнётся с показом дефиле в начале полудня.
Про себя... я сказала, жандармы. Но нет! В голове произошёл гром, иными словами муниципальное орошение. Дороги тогда не были гудронированы. Рассказывается об очищении от большого количества бархатной пыли. Все современники вам скажут, были тогда такие сезоны. И 14 июля без солнца, без жары, без пыли, без пота, такого мы не видели ещё никогда... В голове теперь гром.... И тотчас разгремелся сразу же гром, взрыв, порыв и великолепие.... жандармы.
Ну ладно, так вот: жандармы на вершине... лошади бьют копытами о землю, ... цокая всей силой своими копытами о тротуары Главной улицы.... Проходил также школьный батальон с их барабанами и тотчас в тесном когорте, бесчисленные, будущие граждане, школьники трёх школ, одного возраста, одного роста, между двух и семнадцати лет. Было много людей, самое маленькое поколение, самые сильные, самые живые, подвижные, блестящие, одетые, как на самый лучший день. Что я скажу? Лучше, чем на самый лучший день. Потому что этот день был только трёхцветный. Синий-белый-красный на всех флагах, на всех окнах, завязанные на корсеты, завязанные ленточки на волосах, обмотанные с изнанки на маленьких куртках, студенты, студентки.... обмотанные они также... И сейчас мы видим здесь пожарных позади их кликов и их огня, нося впереди белую кожу, на плече топор или пилу; ярко-голубые ленты, пожарники, каски медно-блестящие под красным шлейфом. В ногу! В ногу! Оркестр рядом им помогал, музыканты в униформах, в туниках, голубого цвета также, морского, ... в кепи, как военные; флот с перьями петухов, которые подняли осторожно бриз, или только ветер картежа.
Смею я говорить и месьё Мари? Он был там с его помощниками, с его советами. Он также был в униформе: с его платьем, трубой, повязкой и как все с кокардой... Но кокарды, кокарды, кокарды! Это было 14 июля. Это было для жандармов, школьников, музыкантов, пожарников, для мэрии и его совета, для чиновников, для судьев, для толпы, всей толпы, которая шагала в куче пыли, в хорошей пыли, потому что гром был далеко сейчас, в первую очередь исчерпанный.
<span>soixante-cinq mille (суисан сан миль)</span>