Распад СССР обусловил возникновение для России целого комплекса трудно разрешаемых проблем в сфере экономики, политики, обороны. Территория РФ, по сравнению с СССР, уменьшилась на треть, численность населения – вдвое. Большая часть границ требовала международно-правового оформления и обустройства.
Но наиболее болезненным стал вопрос о судьбе миллионов русских людей, которые оказались в новых независимых государствах на правах национальных меньшинств, и начали испытывать дискриминационные проявления в отношении русского языка и культуры.
В связи с распадом СССР за пределами России оказалось более 25 млн. русского – и более 50 млн. русскоязычного населения. Поэтому вопрос о соотечественниках с самого начала существования новой Российской Федерации стал одним из важных направлений ее внешней политики. Целью внешнеполитического курса России в отношении к русской диаспоре в странах СНГ и Балтии было стремление не допустить изоляции и ущемления прав русского населения, способствовать ее комфортному проживанию в новых независимых государствах или возвращению в Россию.
Сегодня имеется определенный консенсус властных структур относительно политики России в ближнем зарубежье и российской диаспоры, основанный на понимании того, что интересы России предполагают социально-политическую стабильность в новых независимых государствах и дружественные отношения с соседями.
Именно поэтому в ежегодном послании Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию РФ 10 мая 2006 г. подчеркивалось, что «отношения с государствами ближнего зарубежья остаются для России важнейшим направлением ее внешней политики»[1].
Стратегической линией России должно быть содействие интеграции диаспоры в жизнь новых независимых государств, адаптации к местной культуре при сохранении собственной культурной самобытности[2].
С учетом того факта, что в Украине проживает более 11 млн. русских, а в Крыму и Севастополе русское и русскоязычное население составляет абсолютное большинство, тема формирования внешнеполитической линии России приобрела особое звучание[3].
Начальный постсоветский этап российской внешней политики характеризуется отсутствием четко выраженной позиции по этой проблеме, в том числе применительно к Крыму и Севастополю.
Зарождение проблемы Севастополя и Крыма относится к 1954 г., когда было принято решение о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР [4]. Договор между РСФСР и УССР от 19 ноября 1990 г., подписанный в Киеве тогда еще председателями верховных советов РСФСР и УССР Б.Ельциным и Л. Кравчуком, по сути, подтверждал легитимность решения Н.С. Хрущева. Тем самым закладывались серьезные предпосылки для возникновения проблемы российских соотечественников в Крыму, в Севастополе и других районах Украины.
В ст.6 этого документа РСФСР и УССР, заявившие о своем суверенитете, признали территориальную целостность сторон в «ныне существующих в рамках СССР границах»[5]. Таким образом, Украина и Россия еще в рамках СССР делали шаг в сторону признания в будущем административных границ между ними государственными.
Любопытно, что еще во время ратификации данного договора, на совместном заседании Совета Республики и Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР, у ряда депутатов возникло опасение, что статьей 6 закрепляется «передача Крыма и других исконно русских земель украинской республике» и это может послужить толчком для «последующего развала русской государственности». Также был поставлен вопрос о судьбе Севастополя, морских портов и баз.
Председатель Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям В.П. Лукин тогда, по сути, подтвердил эти опасения и высказал мысль о том, что вопрос принадлежности Крыма должен быть решен путем референдума в марте 1991 г. По его же словам, Верховный Совет, как российский парламент, «должен защищать россиян везде, где бы они не находились». Также В.П. Лукин предложил рассмотреть возможность применения в будущем принципа двойного гражданства.
Министр иностранных дел РСФСР А.В. Козырев обратил внимание депутатов на формулировку ст.6, обосновывающей намерение сторон укреплять содружество суверенных государств. По его словам, в противном случае договор будет пересмотрен.
Проблема с пониманием политических последствий подписанного договора заключалась в том, что Президент РФ Б. Ельцин верил: новое межгосударственное объединение (будущее СНГ) обеспечит переход на новый уровень взаимоотношений и интеграции бывших республик СССР, но на демократической основе и добровольных началах. В то время как украинское руководство с самого начала воспринимало СНГ только как механизм цивилизованного развода [6].
Эта разница в подходах проявилась и во внешней политике: Российская Федерация стремилась сделать СНГ субъектом международного права, а Украина даже не подписала его Устав, оставшись ассоциированным членом Содружества.
