море восхода-персидский залив.МОРЕ заката-средиземное море . так как они считали что мир заключён между двумя морями
<span>Необходимо подчеркнуть, что основной составляющей социально-экономического развития Японии в XVII – первой половине XIX в. являлось нарастание кризиса феодальных отношений и постепенное формирование основ для последующего капиталистического развития страны. В свете этой наиболее важной тенденции следует проанализировать изменения в положении феодального сословия, крестьянства, а также городских слоев японского общества. Данные изменения происходили, несмотря на попытки сегунов законодательно регламентировать жизнь различных социальных групп. Следует отметить, что под влиянием роста товарно-денежных отношений происходили постепенные расслоение и распад наиболее многочисленной группы феодального сословия – самурайства, фактически утратившего после объединения страны свою основную – военную функцию. С другой стороны, нужно обратить внимание и на процессы, связанные с социальной дифференциацией среди японского крестьянства. Тенденция к распространению товарно-денежных отношений в японской деревне была, однако существенно замедлена вследствие жестких ограничений и регламентации со стороны сегуната. Анализируя социально-экономическое развитие Японии в XVII – первой половине XIX в. необходимо особо отметить значение городов. Крупные японские города являлись центрами сосредоточения торгового капитала и играли огромную роль в развитии экономических связей между различными регионами страны. Именно в городах, несмотря на ограничения, введенные сегунатом, в конце XVIII в. наряду с традиционными «дза» (ремесленными цехами) стали возникать первые мануфактурные производства. Социально-экономические изменения, происходившие в Японии, затронули фактически все слои ее населения. К середине XIX в. политика сегунов Токугава, направленная на искусственную изоляцию страны и жесткую регламентацию ее экономической жизни, привела к нарастанию внутреннего кризиса. В Японии сформировался мощный блок антитокугавских сил, одержавших победу в ходе революции «Мэйдзи» .</span>
С именем И. Болотникова, В Шуйского и польского королевича Владислава, были связанны события Смуты 17 века
Ещё ребёнком Пётр поражал людей красотой и живостью своего лица и фигуры. Из-за своего высокого роста — 204 см (6 футов 7 дюймов) [32] — он выдавался в толпе на целую голову. В то же время, при таком большом росте, он был не богатырского сложения — носил обувь 38 размера, а одежду 48 размера. Руки Петра были также небольшие, и его плечи узкие для его роста, то же самое, его голова была также мала по сравнению с телом [33][34][35].
<span>Окружающих пугали очень сильные судорожные подёргивания лица, особенно в минуты гнева и душевного волнения. Эти конвульсивные движения современники приписывали детскому потрясению во время стрелецких бунтов или попытке отравления царевной Софьей [34]. </span>
<span>Во время заграничных поездок Пётр I пугал утончённых аристократов грубоватой манерой общения и простотой нравов. Ганноверская курфюрстина София писала о Петре так: </span>
<span>«Царь высок ростом, у него прекрасные черты лица и благородная осанка; он обладает большой живостью ума, ответы у него быстры и верны. Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы в нём было поменьше грубости. Это государь очень хороший и вместе очень дурной… Если бы он получил лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум. У Петра I практическая сметливость и сноровка, весёлость, кажущаяся прямота сочеталась со стихийными порывами в выражении как ласки, так и гнева, а иногда и с необузданной жестокостью. </span>
<span>В юности Пётр предавался безумным пьяным оргиям со своими товарищами. В гневе он мог избить приближённых. Жертвами своих злых шуток он избирал «знатных персон» и «старых бояр» — как сообщает князь Куракин, «людей толстых протаскивали сквозь стула, где невозможно статься, на многих платья дирали и оставляли нагишом…» . Созданный им Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор занимался глумлением над всем, что в обществе ценилось и почиталось как исконно-бытовые или морально-религиозные устои. Он лично исполнял обязанности палача при казни участников стрелецкого восстания [37].Реформа (Петра) сама собою вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами… Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, не направлялась задачей поставить русскую жизнь на непривычные ей западноевропейские основы, ввести в неё новые заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе… Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и по впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников.</span>
