Тропы это морфемы, олицетворение, эпитеты и т. д.
ну как то так)
Переезд с дачи на Выборгскую сторону в квартиру к вдове Пшеницыной приближает Обломова к Обломовке и, напротив, удаляет его от большой жизни, жизни деятельной, хлопотливой, жизни, которая рисуется в воображении Ольги Ильинской, вознамерившейся по просьбе Штольца спасти Обломова от лени, апатии и гибели. Большой мир, необозримые пространства, куда звал Обломова Штольц, приглашая его ехать вслед за ним в Англию, потом в Париж, ведь сам Штольц по делам ездит по всей Европе, в том числе бывает и в Бельгии, – этот большой мир не для Обломова.
Квартира на Выборгской стороне – та же Обломовка, по словам Обломова.
"Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда увидит сквозь решетку забора мелькнувший бумажный пакет под мышкой уходящего в должность братца, потом примется за кофе. Кофе все такой же славный, сливки густые, булки сдобные, рассыпчатые. Потом он примется за сигару и слушает внимательно, как тяжело кудахтает наседка, как пищат цыплята, как трещат канарейки и чижи. Он не велел убирать их. "Деревню напоминают, Обломовку", - сказал он. Потом сядет дочитывать начатые на даче книги, иногда приляжет небрежно с книгой на диван и читает. Тишина идеальная: пройдет разве солдат какой-нибудь по улице или кучка мужиков, с топорами за поясом. Редко-редко заберется в глушь разносчик и, остановясь перед решетчатым забором, с полчаса горланит: "Яблоки, арбузы астраханские" - так, что нехотя купишь что-нибудь".
Обломов делает свой выбор: он остается в халате, с вдовой Пшеницыной, с
Обломовкой в душе. Пространство квартиры сразу же меняется. Если сначала
Обломов имел отдельный стол и отдельную кухню в квартире Пшеницыной, а
она лишь в силу своей любви к нему заботилась о его кушаньях, после разрыва
с Ольгой "Обломов, видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей, в
виде шутки, взять все заботы о его продовольствии на себя и избавить его от
всяких хлопот... Но на другой день из кухни Обломова все было перетаскано на
кухню Пшеницыной; серебро его и посуда поступили в ее буфет .
Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю, провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен, варенье – все приняло обширные размеры . В Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях, в заботливо останавливающихся на всем глазах, в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни в кладовую, оттуда в погреб,
во всезнании всех домашних и хозяйственных удобств воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на Обломова душу в детстве, под отеческой кровлей".
Последняя попытка Штольца вырвать Обломова из его добровольного заточения,
с квартиры на Выборгской стороне, не увенчалась успехом: Обломов, разбитый апоплексическим ударом, отказывается поселяться рядом со Штольцами, решивших
в очередной раз его спасти. Единственное оставшееся "большое" пространство – это дорожка, протоптанная Агафьей Матвеевной от забора до крыльца, по которой
<span>Обломов должен ходить в сопровождении сына вдовы перед обедом, чтобы чуть-чуть разогнать кровь. Прочитаю может ,что-то найдёшь=) Удачи,помог поблагодари=)</span>
<span>Баллада о молодогвардейце
Анатолии Ковалёве
<span>Над землёй всходило
Солнце,
А у шахты № 5
Души славных краснодонцев
Немцы думали
Распять.
На морозе не согреться
Без тулупов и без шуб.
Целят, ироды, под сердце,
Обещают бросить
В шурф.
Не спеша стволы наводят,
Смотрят бельмами
В упор
И иудинский заводят
С каждым хлопцем
Разговор.
Жизнь сулят
Ребятам снова
И свободу навсегда,
Лишь скажи
В ответ им слово,
Слово проклятое
«Да».
Но они,
Не двинув бровью,
Смотрят в медленный
Рассвет
И выхаркивают с кровью
И с зубами
Слово «Нет!»
И поют
Под крик и ругань,
И не опускают век,
И прощаются
Друг с другом
И с Отчизною
Навек.
Впереди -
Бессмертье, слава.
Позади -
Жестокий враг. ...
А один -
Метнулся вправо,
Прыгнул молнией
В овраг.
Раздирая в кровь
Ладони,
Путь держа
В ближайший лес,
Оторвался от погони,
Убежал.
Пропал.
Исчез.
</span></span><span><span>Иосиф Курлат
______________
</span><span>
Звёзды тлели,
Как огарки.
Снег засыпал
Все пути.
Ни ищейки,
Ни овчарки
Не смогли его
Найти.
На колени не упавший
После пыток и оков,
Где ты,
Без вести пропавший,
Анатолий
Ковалёв?
Но молчат
Степные дали
И молчит
Седой курган.
...Говорят,
Его видали
У соседних
Партизан.
Говорят,
К своим пробился
Он с оружием потом.
И с врагом
Геройски бился
За рекою,
За Прутом.
Говорят, что смелым
Был он
И отважным на войне.
Говорят,
Его могила
Где-то в дальней
Стороне.
Тишина стоит за дверью.
Дремлет ночь,
Глаза смежив.
Я в последнее
Не верю,
Я хочу, чтоб был он
Жив.
В наших душах
Нераспятых.
В песне юности
Любой.
В краснодонских
Тех ребятах,
Что идут сейчас
В забой.
</span>____________________</span>Часто себе задаю вопрос:
" А могла бы и я,как они?"
Даже,когда вели на допрос,
Пели песни про светлые дни!
Они не стали сидеть и ждать,
Когда придёт Красная Армия,
А сами начали воевать,
Создав "Молодую Гвардию".
Простые мальчишки,девчонки
Молодой жизни смерть предпочли,
А матерям снились ручонки,
Из колыбели только они.
Не сдалась молодёжь Краснодона,
Хоть звёзды на них выжигали,
Не услышали фрицы стона,
Дети Родину защищали!
Часто себе задаю вопрос:
<span>"А могла бы и я,как они?"...</span>
Два богатыря на поле.
Ехал по полю богатырь.Шлем, латы, щит, копье, булава да еще меч в ножнах…Навстречу – старец монах.Вылинявшая скуфейка на голове, заплатанный подрясник, а в руках – четки.– Будь здрав, честный отче!– И тебе, детинушка, не хворать! Куда путь держишь?– На войну. А ты?– А я и так на войне. Мне ее, как тебе, и искать не надо!Посмотрели друг на друга с пониманием два богатыря.
И заторопились спасать Русь от видимых и невидимых врагов!
Попал первым в рай разбойник который весел справа от Иисуса Христа