Тропы:
Эпитеты: замолчавшие мечты, мечты увядшей, пустынный край, жилец безгласный, милая старина, единый гроб.
Олицетворения: замолчавшие мечты.
Риторическое обращение: О милый гость, минувших дней очарованье.
Метафоры: святое Прежде, мечты увядшей красоту, одеть покровом
Знакомой жизни наготу, Там вместе с ним все дни прекрасны
В единый гроб положены, Пустынный край не населится,
Не узрит он минувших лет.
В данной научной статье рассматриваются такие аспекты духовнохудожественной культуры народов, проживающих на территории Горного Алтая, как эпос и миф. Автор подчеркивает, что истории и культуре Алтая в целом присуща мифологичность, что находит логичное продолжение в литературных источниках. В статье предложена авторская классификация мифологии и эпических преданий алтайского народа, выявлена неразрывная связь мифа, ритуала, эпического сказания, образующих синкретическое единство и находящихся в состоянии постоянного взаимодействия и взаимообусловленности. Отмечено, что эпос и миф могут рассматриваться под различным углом зрения: как этическая доктрина, как мифологизированный вариант исторического повествования, как авантюрно-сказочный сюжет, как совокупность сакральной информации алтайских тюрков, зашифрованной в сюжетно организованной системе символов и символических образов. Кроме того, в статье кратко описаны мифология и эпические предания алтайцев, дана характеристика ключевой фигуре алтайского сказителя «кайчы», обеспечивающая непрерывное развитие и преемственность эпической традиции. Автор демонстрирует глубокое знание материала и оригинальный взгляд на смысловую составляющую алтайского эпоса, приводя в подтверждение своих взглядов примеры из алтайских преданий. В статье особо акцентируется внимание на том, что мифологизм эпоса служит не просто признаком художественной выразительности, а выступает сущностным моментом традиционного мировосприятия и мировоззрения.
Молодому Тютчеву пришлось начинать свою карьеру со службы за границей, и за несколько десятилетий он успел побывать во Франции и Германии. Последние годы за границей поэт служил в Мюнхене – городе, который стал для него почти родным. Автор не мечтал о возвращении в Россию, хотя понимал, что рано или поздно это все равно произойдет. В этот момент его больше всего занимали мысли философского свойства, поэт пытался постигнуть суть вещей и найти ответы на вопросы о том, почему даже в любимом Мюнхене рядом с обожаемой супругой время от времени он испытывает чувство всепоглощающей тоски.
В 1835 году Тютчев создает стихотворение под названием «С поляны коршун поднялся…», в котором попытался понять причину тех противоречивых чувств, которые периодически обрушивались на него, мешая наслаждаться светской и семейной жизнью. Поводом для написания этого стихотворение стало наблюдение за коршуном, который на глазах поэта взвился в небо, поднимаясь все выше и выше, пока совсем не «ушел за небосклон». За его полетом Тютчев наблюдал с восхищением и некоторой тайной завистью, так как понимал, что этой гордой птице дано то, что неподвластно человеку. Поэт искренне восхищался полетом коршуна, для которого небо является родной и привычной стихией. Для Тютчева же такой полет символизирует внутреннюю свободу, которой он лишен в силу жизненных обстоятельств. Именно поэтому так радостно и грустно одновременно ему смотреть, как уходит в высь коршун, которого ничего не держит на земле.
«Природа-мать ему дала два мощных, два живых крыла», — отмечает Тютчев, восхищаясь силой этой гордой и независимой птицы. В человеке он не может уловить подобных качеств, которые позволили бы ему легко отказаться от мирской суеты и вознестись над ней. «А я здесь в поте и в пыли. Я, царь земли, прирос к земли!..», — отмечает автор. В этой фразе присутствует доля сожаления, но в то же время содержится оттенок гордости за то, что человек все же является высшим существом. Правда, ему уготована участь быть правителем на земле, и небо венцу творения Господа пока еще неподвластно. Именно по этой причине Тютчеву грустно, ведь земная жизнь полна суеты, лжи и пустых надежд, в то время как небеса даруют ощущение уверенности в собственных силах, гармонии и неподдельного счастья. Но мир устроен таким образом, что людям не дано стать птицами, и с этим автор не хочет мириться в силу своего темперамента.
<span>
• В спокойную и внешне бесстрастную речь повествователя нередко вводятся экспрессивно окрашенные слова (например, Александр Павлович решил по Европе “проездиться”), что становится одной из форм выражения авторской позиции, глубоко скрытой в тексте.
В самом повествовании умело подчеркиваются интонационные особенности речи персонажей (ср., например, высказывания Александра I и Платова).
По словам И.В. Столяровой, Лесков “направляет интерес читателей на сами события”, чему способствует особая логическая структура текста: большая часть глав имеет концовку, а некоторые — и своеобразный зачин, что позволяет четко отделить одно событие от другого. Этот принцип создает эффект сказовой манеры. Можно также заметить, что в ряде глав именно в концовке рассказчик выражает авторскую позицию: «А царедворцы, которые на ступенях стоят, все от него отворачиваются, думают: “попался Платов и сейчас его из дворца вон погонят, — потому они его терпеть не могли за храбрость”» (конец 12-й главы).
Нельзя не отметить использование различных приемов, характеризующих особенности не только устной речи, но и народнопоэтического творчества в целом: тавтологий (“на подковы подковали” и др.), своеобразных форм глаголов с приставкой (“залюбовался”, “спосылай”, “охлопывать” и др.), слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами (“ладошечка”, “пузичка” и т.д.). Интересно обратить внимание на вводимые в текст поговорки (“утро ночи мудренее”, “снег на голову”). Иногда Лесков может их видоизменять.
• О смешении различных манер повествования свидетельствует характер неологизмов. Они могут более подробно описывать предмет и его функцию (двухсестная карета), место действия (бюстры — объединяя слова бюсты и люстры, писатель одним словом дает более полное описание помещения), действие (свистовые — свист и вестовые, сопровождающие Платова), обозначать иностранные диковинки (.мерблюзьи мантоны — верблюжьи манто и т.п.), состояние героев (ожидация — ожидание и ажитация, досадная укушетка, на которой долгие годы лежал Платов, характеризующая не только бездействие героя, но и его уязвленное самолюбие). Появление неологизмов у Лескова во многих случаях обусловлено литературной игрой.
</span>
Бабочка(А.Фет)
Ты прав. Одним воздушным очертаньем
Я так мила.
Весь бархат мой с его живым миганьем -
Лишь два крыла.
Не спрашивай: откуда появилась?
Куда спешу?
Здесь на цветок я легкий опустилась
И вот - дышу.
Надолго ли, без цели, без усилья,
Дышать хочу?
Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья
И улечу.