Природа может являться в произведении только красивым фоном, может сама выступать в качестве героя, отражать чувства главных героев произведения, может быть и средством характеристики персонажей.
В рассказе описано раннее утро, когда двое ребят пошли на рыбалку. Утро это было туманное: «Деревня, будто большим пуховым одеялом, была укрыта туманом» . Еще очень не хочется просыпаться и природе, и главным героям. По дороге к омуту туман как бы играет с ребятами: «Туман отступал перед ними… Будто скупой хозяин, он показывал все это только на минуту и потом снова смыкался сзади» .
Природа в рассказе полна звуков: из кузницы раздается стук, что-то «звякнуло» , кто-то «мелодически прокричал» в лугах, в реках плещется рыба. Эти звуки понятны деревенскому парню и интересны городскому. Пока дошли до омута, «как-то необыкновенно быстро посветлело, порозовело все вокруг» . Туман продолжает тихонько поддаваться солнцу: «туман пришел в движение, поредел и стал неохотно открывать стога сена» .
Само место рыбалки сразу настораживает одного из главных героев: Володя «поразился мрачности, которая царила в этом омуте» .
Река действительно оказалась опасной, во время рыбалки земля под ногами, как живое существо, «зашевелилась, подалась» , и Володя упал в воду. Яшка от страха полез наверх, и земля как бы не пускает его, она «сыпалась у него из-под ног» . В воде, когда Володя чуть не утопил своего спасителя, Яша немного успокоился, «только ухватясь за прибрежную осоку» .
Спокойствие природы противопоставлено тому, что происходит: «ярко светило солнце… радужно горела паутина между цветами… и все было так, как и всегда, все дышало покоем и тишиной… а между тем вот только сейчас, совсем недавно случилось страшное – только что утонул человек…» . Ветка тростника для Яши стала соломинкой, за которую хватается утопающий, а Володя чуть не утонул, потому что «одна нога его запуталась в траве» .
<span>Природа и отражает чувства героев, и вступает с ними в противоречие, кому-то помогает, а для кого-то становится страшным испытанием. В конце рассказа «светило солнце, пылали кусты, обрызганные росой, и только вода в омуте оставалась все такой же черной» . Не подходи, я предупреждала, как бы говорит она. Кругом же всё, как и ребята, радовалось «новому светлому дню» , раннее утро которого чуть не стоило обоим героям жизни.</span>
Ему стало все ясно. Его обманули, перехитрили, провели! Глаза его зажглись прежним кентервильским огнем; он заскрежетал беззубыми деснами и, воздев к небу изможденные руки, поклялся, следуя лучшим образцам старинной стилистики, что, не успеет Шантеклер дважды протрубить в свой рог, как свершатся кровавые дела и убийство неслышным шагом пройдет по этому дому.Едва он произнес эту страшную клятву, как вдалеке с красной черепичной крыши прокричал петух. Дух залился долгим, глухим и злым смехом и стал ждать. Много часов прождал он, но петух почему-то больше не запел. Наконец около половины восьмого шаги горничных вывели его из оцепенения, и он вернулся к себе в комнату, горюя о несбывшихся планах и напрасных надеждах. Там, у себя, он просмотрел несколько самых своих любимых книг о старинном рыцарстве и узнал из них, что всякий раз, когда произносилась эта клятва, петух пел дважды.
**********************************************************************************************************************************************
Сам лорд Кентервиль, человек донельзя щепетильный, даже когда дело касалось сущих пустяков, не преминул при составлении купчей предупредить мистера Отиса.
- Нас как-то не тянуло в этот замок,- сказал лорд Кентервиль,- с тех пор как с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней Болтон, случился нервный припадок, от которого она так и не оправилась. Она переодевалась к обеду, и вдруг ей на плечи опустились две костлявые руки. Не скрою от вас, мистер Отис, что привидение это являлось также многим ныне здравствующим членам моего семейства. Его видел и наш приходский священник, преподобный Огастес Дэмпир, магистр Королевского колледжа в Кембридже. После этой неприятности с герцогиней вся младшая прислуга ушла от нас, а леди Кен-тервиль совсем лишилась сна: каждую ночь ей слышались какие-то непонятные шорохи в коридоре и библиотеке.
- Что ж, милорд,- ответил посол,- пусть привидение идет вместе с мебелью. Я приехал из передовой страны, где есть все, что можно купить за деньги. К тому же молодежь у нас бойкая, способная перевернуть весь ваш Старый Свет. Наши молодые люди увозят от вас лучших актрис и оперных примадонн. Так что, заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее или в разъездном паноптикуме.
- Боюсь, что кентервильское привидение все-таки существует,- сказал, улыбаясь, лорд Кентервиль,- хоть оно, возможно, и не соблазнилось предложениями ваших предприимчивых импресарио. Оно пользуется известностью добрых триста лет,- точнее сказать, с тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года,- и неизменно появляется незадолго до кончины кого-нибудь из членов нашей семьи.
- Обычно, лорд Кентервиль, в подобных случаях приходит домашний врач. Никаких привидений нет, сэр, и законы природы, смею думать, для всех одни - даже для английской аристократии.
- Вы, американцы, еще так близки к природе! - отозвался лорд Кентервиль, видимо, не совсем уразумев последнее замечание мистера Отиса. - Что ж, если вас устроит дом с привидением, то все в порядке. Только не забудьте, я вас предупредил.
Несколько недель спустя была подписана купчая, и по окончании лондонского сезона посол с семьей переехал в Кентервильский замок. Миссис Отис, которая в свое время - еще под именем мисс Лукреция Р. Тэппен с 53-й Западной улицы - славилась в Нью-Йорке своей красотой, была теперь дамой средних лет, все еще весьма привлекательной, с чудесными глазами и точеным профилем.