Он не мудр и глуп был и там он стал добиваться своё
Путешествие Онегина.
Насколько можно судить по черновикам «Путешествия»,-именно в «странствии» был нарушен равнодушный скептицизм Онегина — под влиянием знакомства со своей страной, когда он увидел некогда мятежные площади Новгорода, когда он мчался «по гордым Волжским берегам» и слушал, как поют бурлаки про Стеньку Разина ; когда его поразили величественные пейзажи Кавказа и близость войны. Из желания «переродиться» (слово, которое содержится в рукописи «Путешествия Онегина») и возник его замысел поездки по России. Отсюда же, как мы полагаем, и та возможность декабристской линии биографии Онегина, которую Пушкин (как свидетельствует его современник М. Юзефович) думал развить в десятой главе. Хотя вариант, связанный с путешествием, дошел до нас в черновиках, отрывках и набросках, его нельзя игнорировать не только для понимания образа Онегина в окончательном тексте романа. Те литературоведы, которые возражают против необходимости при освещении образа Онегина принимать во внимание главу о путешествии, очевидно, не учитывают все значение цитированных выше слов Пушкина, в которых он объяснял причину пропуска этой главы.
При истолковании романа возникали концепции возрождения Онегина к новой жизни, его вхождения в круг декабристов. Надо сказать, что не может быть категорически отрицательного решения вопроса о том, уместны ли. вообще гипотезы о судьбе героев за пределами законченного и напечатанного Пушкиным текста романа. Конечно, недопустимы беспочвенные домыслы, никак не связанные с тенденциями развития характеров. Но ведь в этом романе, как и во многих других произведениях классиков, характеры героев обрисованы в потенциальных возможностях их развития.Все это вполне оправдывает правомерность гипотез, если они не отрываются от самого произведения и не находятся в явном противоречии с реальным замыслом.
При том варианте финала романа, который известен по воспоминаниям М. Юзефовича, подготовкой к десятой главе была бы глава, посвященная путешествию Онегина по России.По оставшимся в черновиках отрывкам из «Путешествия» можно заключить, что в своих странствиях по России Онегин ближе познакомился со страной, вспоминал о героических страницах ее истории, пред ним возникают образы вольнолюбивого Вадима, Стеньки Разина. И тогда в числе причин, вызывающих тоску Онегина, появляется новый мотив — противоречие между героическим прошлым и пошлой прозой современности. Вернувшись из путешествия, Онегин не остался тем же, кем был. Резче ощущается его чуждость светскому обществу («Для всех он кажется чужим»). В его мироощущении появляются, как мы видели, романтические черты, В серии вопросов, которые заданы в романе — каким же он вернулся — человеком наподобие Мельмота, байроновским Гарольдом, космополитом, патриотом, квакером, ханжой — дальнейшим развитием романа опровергнуты почти все. Впрочем, для гипотетических суждений о решительных изменениях во взглядах Онегина есть и другие основания. В круге его чтения после странствия перечисляются книги, которые были излюбленными для поколения декабристов в России: «Теоретика естественного права» Руссо, Мадам де Сталь (а в черновиках добавлены еще имена Вольтера, Дидро; Мабли). Есть в «Путешествии» строки, которые говорят о близости возникших у Онегина настроений декабристским; когда «проснулся раз он патриотом».
Из окончательного текста романа ясно, что после возвращения из странствия в духовном мире Онегина появилось нечто совсем новое, намечаются даже точки соприкосновения с романтическим миром, в который, как мы знаем, была погружена Татьяна и который, как казалось бы, противоречит знакомому нам облику героя.
Когда месяцы превратили зиму в весну и появились подснежники.
