Одна девочка-подросток чинила чапан своего отца. Мать подсела к ней и стала поучать ее:
- Дитя мое, из всевозможных предметов в мире нет таких, которые не были бы пригодны для чего-нибудь, и они зря валяться на земле не будут.
- Когда мать говорила эти слова, девочка, закончив починку одежды, поднялась и, собрав с пола мелкие клочки ваты, выбросила их на двор, сказав:
- Мама, эти мелкие клочки ваты, пожалуй, ни на что не будут годны.
— Дитя мое, эти клочки тоже зря не пропадут, - заметила мать.
- Разговаривая с матерью, девочка вдруг посмотрела в окно. Она увидела, как ветер уносил клочки ваты и как один воробей погнался за маленьким клочком, схватил его в клюв и улетел.
- Мама, воробей унес клочок ваты. А что он с ним будет делать? - спросила девочка.
- Вот видишь, дитя, как тут же подтвердились мои слова. Воробей устилает ватой свое гнездо, чтобы маленьким деткам было мягко, - ответила мать».
Значит плоды уже созрели отвечаю правильно
Олицетворения (бегут ручьи, лес оденется, зима унесла)
эпитеты (небесная лазурь, метелей злых и бурь, тяжкий труд, резвых деток, звонкий смех)
сравнения ( "стучит, как будто ждет чего-то" "как будто счастье впереди")
риторическое восклицание ( в конце первого, третьего и пятого четверостишья)
умолчание ( вторая строчка)
инверсия много где
Дядя Яков непременно брал гитару, настраивал ее, а настроив и встряхнув кудрями, «сгибался над гитарой, вытягивал шею, точно гусь… играл что-то разымчивое, невольно поднимавшее на ноги». Сначала его музыка была грустной, мелодичной, «под эту музыку становилось жалко всех и себя самого, большие казались тоже маленькими, и все сидели неподвижно, притаясь в задумчивом молчании». Потом собравшиеся, утомленные и так нелегкой жизнью, просили дядю Якова сыграть что-нибудь веселое, задорное. И тогда главным героем становился непременно Иван-Цыганок, приемный сын Кашириных. Он «плясал неутомимо, самозабвенно, и казалось, что, если открыть дверь на волю, он так и пойдет плясом по улице, по городу, неизвестно куда…». Дядя Яков своими восклицаниями его подзадоривал. Глядя на Цыганка, плясать выходили и другие. Бывало, уговаривали даже бабушку. Она сначала отказывалась, но потом соглашалась. И плясала на удивление хорошо и с душой, плясала, «словно рассказывала что-то». Алеше в такие минуты она казалась «так буйно красива и мила». Очень старалась и старая Нянька — когда бабушка танцевала, она «гудела, как труба» в такт музыке песню. Танцы всегда перемежались с чаепитием, со вкусными яствами. Для детей и для взрослых это был настоящий праздник.