<span>На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. Всё видно — у кого
великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком
сапога в рёбра, а кто сам всякого боится.Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.<span> — Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет —
не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани —
не читайте до обеда советских газет.
— Гм... Да ведь других же нет.
— Вот никаких и не читайте.</span>Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать
Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно. Ведь родила же
в Холмогорах мадам Ломоносова этого своего знаменитого. Доктор,
человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год
упорно, выделяя из массы всякой мрази, создаёт десятками выдающихся
гениев, украшающих земной шар.Заметьте, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные
большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует
закусками горячими.Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени
развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать.
Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет,
какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый!Вот, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти
параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподнимает завесу:
на, получай Шарикова и ешь его с кашей.Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает
держать на лестнице ковры? Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что
2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками
и ходить кругом через черный двор?Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!В очередь, сукины дети, в очередь!Бить будете, папаша?Никого драть нельзя! Запомни это раз навсегда. На человека и на животное можно действовать только внушением.Я не господин, господа все в Париже!Вчера котов душили-душили, душили-душили...Ежели вы проживаете в Москве, и хоть какие-нибудь мозги у вас
в голове имеются, вы волей-неволей научитесь грамоте, притом безо всяких
курсов. Из сорока тысяч московских псов разве уж какой-нибудь
совершенный идиот не сумеет сложить из букв слово «колбаса».<span>— Все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей
с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно
невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба
и космической же глупости о том, как все поделить... А в то же время
вы наглотались зубного порошку...
— Третьего дня, — подтвердил Борменталь.</span>Еда... штука хитрая. Есть нужно уметь, и, представляете, большинство
людей вовсе этого не умеет. Нужно не только знать, что съесть,
но и когда и как. И что при этом говорить.Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила
все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что
вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того,
чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором,
у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините
за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина
и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха
не в клозетах, а в головах.</span>
Основную мысль главный герой Дениска Кораблёв сформулировал в самом начале рассказа: "...уроки все-таки надо учить. Любишь не любишь, хочешь не хочешь, лень тебе или не лень, а учить уроки надо. Это закон". А не то назовёшь реку не Миссисипи, а "Миси-писи" и станешь посмешищем всего класса, а то и школы.
Правильный ответ.
Главные герои рассказа Паустовского "Дремучий медведь" деревенский мальчик Пётр и медведь, по кличке "Дремучий".
Удачи ~.
Имя русского князя писателя, философа, педагога, музыковеда и теоретика музыки Владимира Одоевского сейчас мало известно обычному читателю. Но были времена, когда произведения автора стояли наряду с творчеством российских классиков. Это несправедливое забвение, поэтому целью данной работы является освещение главных достоинств прозы Владимира Федоровича Одоевского.Для начала отметим, что обычно жизнь и творчество Одоевского делится на три периода, границы между которыми более или менее совпадают с его переездами из Москвы в Петербург и обратно. Первый период относится к жизни в Москве, в маленькой квартире в Газетном переулке. Одоевский тогда учился в Московском университетском благородном пансионе (1816—1822). Там на его квартире собирался кружок «Общество любомудров», созданный под влиянием шеллингианских идей преподававших в пансионе профессоров Московского университета М. Г. Павлова и Д. М. Велланского. Среди постоянных членов этого кружка были А. И. Кошелев, Д. В. Веневитинов, И.В. и П.В. Киреевские, В. К. Кюхельбекер. Регулярно посещали заседания А. С. Хомяков, М. П. Погодин и В. Г. Белинский. Расцвет деятельности кружка пришелся на 1823—1825 гг. и завершился его ликвидацией после восстания декабристов. В те же годы Одоевский пробует свои силы на литературном поприще: вместе с Кюхельбекером издает альманах «Мнемозина» и пишет роман «Иероним Бруно и Пьетро Аретино», оставшийся не завершенным. В 1826 году он женился, поступил на службу в ведомство иностранных исповеданий и переехал в Санкт-Петербург.<span>Все это время он активно занимался музыкальной практикой и общественной деятельностью.</span>