Как-то раз я шла домой после школы и увидела хорошенького котёнка. Он был чем-то напуган. Я взяла его на ручки и отнесла домой. На следующий день котёнка не было! Я испугалась,позвала маму,рассказала ей обо всём, и она сказала '' Я его отпустила,а зачем тебе этот кот?'' Я сказала что он мне понравился и заплакала. На следующий день я не видела этого котёнка после школы и загрустила... Но вдруг! Слышу что сзади меня кто-то мурлычет,я повернулась и это был тот чудный котик. Я так обрадовалась! Забрала его снова домой,покормила,напоила, и назвала его Мурзик. Мама сказала что он может пожить у нас.
Стихотворение “Я не ищу гармонии в природе” (1947) носит программный характер, причем не только для послевоенного периода, но и для всего творчества Заболоцкого. Именно оно открывает раздел “Книга вторая. Стихотворения 1932—1958” в подготовленном поэтом в 1957 г. собрании своих сочинений. Написанное характерным для произведений философской лирики пятистопным ямбом, оно опирается на классическую, в частности тютчевскую, традицию и в то же время, как верно отметила критик И. Ростовцева, вступает с ней в полемику. Если Тютчев писал: “Певучесть есть в морских волнах, / Гармония в стихийных спорах... / Невозмутимый строй во всем, / Созвучье полное в природе...” — то восприятие Заболоцкого совершенно противоположное:
Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.
Как своенравен мир ее дремучий!
В ожесточенном пении ветров
He слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
Природа у Заболоцкого живая, бесконечно многообразная, изменяющаяся, противоречивая. Она в постоянном стихийном, буйном движении, занята, как человек, тяжким трудом и “бесплодною игрой...”. Мир ее одухотворен, и это проявляется во всей системе тропов: эпитетов, сравнений, метафор, олицетворений:
Мост не игла, не булавка. Мост обнаружишь сразу.
Первые советские части переправились на правый берег Днепра вплавь – на катерах и лодках.
Однако армия – это не только люди. Это и машины, и танки, и артиллерия. Для автомашин и танков необходимо горючее. Боеприпасы – для танков и артиллерии. Не переправишь все это вплавь. Не годятся здесь катера и лодки. Необходимы мосты. К тому же прочные, грузоподъемные.
Заметили как-то фашисты, что на одном из днепровских плацдармов вдруг появилось много советских солдат и военной техники.
Ясно фашистам – значит, где-то рядом построили русские мост. Отправились на поиск моста самолеты-разведчики. Летали, летали пилоты. Брали севернее от плацдарма, брали южнее, поднимались вверх по течению Днепра, опускались вниз, к самой воде снижались – нет, не видно нигде моста.
Вернулись летчики из полета, докладывают:
– Не обнаружен мост. Видимо, нет моста.
Гадают фашисты – как же, каким тогда чудом переправились русские. Вновь посылают они разведку. Опять на поиск ушли самолеты.
Один из пилотов оказался других упорнее. Летал он, летал – и вдруг: что такое? Смотрит, глазам не верит. Протер глаза. Снова смотрит, опять не верит. Да и как тут поверишь! Там, внизу, под крылом, через Днепр идут советские солдаты. Идут без моста, по воде и не тонут. А вот и танки тронулись следом.
Вернулся летчик поспешно на аэродром, генералу докладывает:
– Идут по воде солдаты!
– Как по воде?!
– По воде, по воде, – уверяет летчик. – И танки идут и не тонут.
Сел генерал к летчику в самолет. Подлетели они к Днепру. Все верно – идут по воде солдаты. И танки тоже идут и не тонут.
Смотришь вниз – чудеса, да и только!
Саперы-умельцы соорудили мост так, что настил его не возвышался над водой, как обычно, а, наоборот, уходил под воду – ниже уровня воды укрепили настил саперы.
Глянешь на этот мост – все верно: идут по воде солдаты.
Люто бомбили фашисты мост. Бомбили, да бомбы летели мимо. И впрямь на редкость оказался этот мост невидимым.