<span><u>Очень красивая легенда, полная прозрачных аллегорий, за красотой слога кроется глубокий смысл: В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между ними из почвы бесплодной, Журча, пробивался волною холодной, Хранимый под сенью зеленых листов От знойных лучей и летучих песков... Оазис в пустыне, созданный этими удивительными деревьями, оживляет все вокруг, спасает от усталости и жажды всех проходящих по пустыне. Но не даром поэт употребил эпитет «гордые» пальмы. Они возроптали, отвергая справедливость Создателя: И стали три пальмы на Бога роптать: «На то ль мы родились, чтоб здесь увядать? Без пользы в пустыне росли и цвели мы, Колеблемы вихрем и зноем палимы, Ничей благосклонный не радуя взор? Не прав твой, о небо, святой приговор!» Их мольба была услышана. Они принесли пользу. Их срубили, разожгли костер, и огонь согрел уставших путников. Но оказалось, что их предназначение было другое: хранить источник жизни в знойной пустыне. Трем пальмам не было дано постигнуть этот высший смысл, как человеку не дано постичь Промысел Божий. Своеволие порой приносит смерть, гибель. К чему же привело их своеволие, их ропот на волю Творца? И ныне все дико и пусто кругом - Не шепчутся листья с гремучим ключом: Напрасно пророка о тени он просит - Его лишь песок раскаленный заносит, Да коршун хохлатый, степной нелюдим, Добычу терзает и щиплет над ним. Эта поэтическая легенда наводит на мысль - не отразил ли в ней Лермонтов свою судьбу? Ему было дано от Бога высокое предназначение, уникальная память, а он слишком не дорожил своей жизнью поэта-пророка - и погиб</u></span>
Три поколения – три женщины: Мапа – старшая, Маня – средняя, Мася – младшая. Каждая из них представительница своего поколения, каждая по-своему интересует читателя.
Мапа – Мария Павловна всю свою жизнь, прошедшую при советской власти, прожила скучно, без особых потрясений, работая в стоматологической поликлинике районного масштаба, получая за это весьма небольшую зарплату и не имея возможности хоть на какой-нибудь приработок. По себе она была не дурна, импозантна, представительной внешности – высокий рост, достойная полнота, приближенная к тучности – ее за глаза даже порой и звали на работе «туча».
Но несмотря на это, если сказать откровенно, поликлиническая ровня ее побаивалась, предпочитая не связываться, да и не имела для этого основания: наоборот, стоматологи заискивали перед ней, обращаясь за советом, подшучивали, подмасливали. Ее трудовая жизнь навевала скуку, и поэтому нерастраченную энергию она вкладывала в Маню и мужа Николая Михайловича.
Маня – Мария Николаевна. Она была спокойна, тиха, послушна, а потом с годами стала покорна, подчиняясь словам и мнению родителей. В школе – отличница и спортсменка. Но это ничего не дало ей для души, кроме безысходности, после перестройки, вынудив выйти замуж за лжеца и негодяя. Тем самым она обрекла свою дочку на гибель.
Мася – маленькая Мария, по-домашнему – Мася. Она была одинока в семье, не откровенничала с матерью. А это стало бы великим чувством доверия, которое смогло бы повергнуть сюжет в другую сторону.<span>Три Марии – три поколения. Они своеобразны по-своему. Но самое страшное, на мой взгляд, что родные люди по крови – абсолютно чужие друг другу. Как это страшно!</span>
Они абсолютно не приспособлены к жизни в реальном мире. Это слишком чуткие и ранимые натуры, способные на странные (с точки зрения общественного мнения) поступки. Так, один герой поехал из деревни в город и вместо нужных вещей на все свои деньги купил жене дорогущие модные сапоги. Другой нашел деньги, стоя в очереди, и начал всех спрашивать о том, чьи они ( а деньги были его, он сам их потерял!) . Чаще всего у этих героев есть жены-мегеры, твердо стоящие на ногах, полностью приспособленные к жизни. Они-то и гнобят своих мужей.
Жил малахитовых дел мастер Прокопьич. Хороший мастер был, но в годах уже. Тогда решил барин, что должен мастер свое ремесло дальше передать и велел приказчику подобрать ему ученика. Сколько приказчик мальцов не приводил, не устраивали они Прокопьича. Пока однажды приказчик не привел 12-летнего сироту Данилку – Недокормыша. Мальчика снарядили к Прокопьичу только потому, что нигде ему применения не было, а если бы Прокопьич ненароком его пришиб, то и спросить за него некому. С первого же дня поразил мальчик старого мастера.
Подойдя к станку с малахитовым камнем, Данилко сразу показал мастеру как камень лучше использовать, чтобы узор лучше лег на изделии. Прокопьич понял, что с юнца будет толк и решил его своему мастерству выучить. Однажды приказчик застал Данилко у пруда откормленного, здорового и хорошо одетого и сразу не признал, но вскоре понял, что это тот самый сирота.
Приказчик с барином решили проверить его умения, дав задание изготовить чашу. Данилко за отведенное время сделал три чаши и тогда барин позволил Прокопьичу с Данилкой брать сколь угодно малахита и делать любые поделки. Данилко вырос, стал отличным мастером и сосватал Наташу, но свадьбу отложил, до тех пор, пока не создаст чашу, имитирующую дурман-траву с цветком. Данилко нашел подходящий камень и сделал основание чаши, но когда дошел до цветка, то чаша утратила свою красоту. Данилко все по лесам ходил, искал вдохновения и каменный цветок, о котором ему бабушка Вихорка в детстве рассказывала. Наташа уже стала плакать, боясь вечно в невестах ходить, и тогда Данилко решил жениться. Наметили свадьбу. Данилко во время очередной прогулки у Змеиной горки повстречал хозяйку горы Медной, о которой с детства легенды слышал, о ее каменном саде, о лучших мастерах, трудящихся у нее. Хоть она и отговаривала Данилко, но он настоял, и хозяйка показала ему свой каменный сад и цветок, который он всю жизнь мечтал увидеть.
Вернувшись домой, Данилко попал к невесте на вечеринку, но счастье и веселье покинули его, он теперь грезил только каменным цветком. Поздно вечером Данилко пришел домой и пока Прокопьич спал – разбил свою недоделанную дурман-чашу, и ушел. В народе поговаривать стали, что он у хозяйки Медной горы теперь мастером служит.
Таня Сабанеева
Филька
мама Тани
Коля
отец Тани
Женька
отец Тани и Коли
тетя Коли Надежда Петровна
вожатый Костя
учительница