<span>Пересказывать сюжет
«Отелло», пожалуй, бесполезно. Трагедия венецианского мавра и его
прекрасной жены Дездемоны, оклеветанной хитрым Яго, известна практически
каждому. Правда, многие воспринимают все это скорее как классическую
пьесу, написанную исключительно для театра, где шекспировским страстям
самое место. Но Стюарт Бердж убедительно доказывает нам, что «Отелло»
можно и нужно перенести на широкий экран. Или доказывает не он?
Тут самое время сказать про сэра Лоуренса Оливье. Ведь он становится
жемчужиной картины, его снимает камера, им она любуется. И он,
оправдывая свое звание короля сцены, полностью владеет ею. Удивительный
грим, непередаваемый тембр голоса, мягкая пластика — все это заставляет
забыть о сэре Лоуренсе и видеть только мавра Отелло. Да его даже сложно
узнать в этой роли! Он менялся непередаваемо для каждой своей работы,
но здесь он превзошел себя. Ему удается балансировать на грани всего
своего эмоционального диапазона. Его Отелло то невозмутим и мудр, то зол
и груб, то покорен и сломлен. И когда он склоняется в сокрушительном
гневе на самого себя над ложем Дездемоны, забывается все, что раньше
было в голове о Шекспире и этой пьесе. Остается только Отелло.
Мягкость и робость Дездемоны Мэгги Смит и коварство Яго Фрэнка Финли
немного блекнут на таком фоне. Яго, чья «мысль нутро, как яд, гложет»,
вершитель судеб несчастных героев, персонаж, колоритный настолько,
что порой мог бы превзойти Отелло, теперь остается презренным
клеветником и ничем больше. И все потому, что затмить сэра Лоуренса хотя
бы на секунду невозможно. Даже когда его нет в кадре, зритель думает
о нем, проживая вместе с ним целую жизнь.
Сэр Лоуренс как и всегда вдыхает в Шекспира новую жизнь, некое новое
чувство, до того незамеченное или нераскрытое. Он декламирует эти строки
так, словно сам был их автором. Он падает на колени, оставаясь при этом
королем. И доказывая, что можно подарить театр кинематографу.</span>
Ответ:простуда! Сама только-только догадалась:)
С начало Ивану встретился старичок и дал Ивану волшебный клубок ,потом ему встретился медведь ,Иван говорит медведю я тебя убью , а медведь ему говорит не убивай меня Иван я тебе пригожусь , пашол Иван дальше видит заяц хотел Иван его убить а заяц говорит не убивай меня Иван я тебе пригожусь , а дальше коршун и щука
Судьба Владимира Дубровского непроста. Он сын поручика гвардии, рано оставшийся без матери. С детства воспитывался в кадетском училище. Однажды молодому корнету приходит известие о том, что отец его тяжко болен, а их родовое имение переходит во владение Троекурову, для которого крестьяне были всего лишь рабами, с которыми можно обходиться, как заблагорассудится. Владимир же, напротив, исполнен дворянской чести и достоинства, а к крепостным относится по-человечески.
Получив отпуск, молодой Дубровский мчится домой к отцу, однако вскоре после его приезда тот умирает. Чтобы родной дом не достался врагу, Владимир его поджигает. Крепостные, не пожелавшие переходить к Троекурову, уходят за Дубровским в лес. Чтобы их прокормить, дворянину приходится стать разбойником.
Богородица с Младенцем Иисусом
На лицевой стороне иконы изображена Богородица, представленная в иконографическом типе Умиление. Изначальный золотой фон иконы утрачен, но лики и одежды фигур имеют хорошую сохранность. Изображение традиционно для данного извода: правой рукой Дева Мария поддерживает Младенца Христа, касающегося лицом её щеки. Младенец правой рукой двуперстно благословляет, а в левой, опущенной на колено и прикрытой гиматием, держит свёрнутый свиток. Отличительной особенностью данного изображения являются обнажённые до колен ножки Богомладенца, которые поставлены на запястье левой руки Богородицы.
