• Так немножко прошёлся, думал, не пройдёт ли аппетит — нет, чёрт возьми, не проходит. Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! Со мной не советую… Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения. …Я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность. Привыкши жить, comprenez vous, в свете — и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все…» Большой оригинал. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И все случаемся не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе, пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Всё это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… всё это я написал. • На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе
Осип
• Чёрт побери, есть так хочется, и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. • Наскучило идти — берешь себе извозчика и сидишь себе как барин, а не захочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет. • Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой! • Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что б дня четыре ты почесывался. • На пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела. • И верёвочка в дороге пригодится.
Ляпкин-Тяпкин
• Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело. • Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены. • А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне. • О Боже, вот уж я и под судом! И тележку подвезли схватить меня! • Ну, город наш!
Земляника
• О! Насчёт врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрёт, то он и так умрёт, если выздоровеет, то он и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает. • С тех пор как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи, выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком. • Больным велено габерсуп давать, а у меня по всем коридорам несёт такая капуста, что береги только нос. • И неостроумно: «Свинья в ермолке». Где ж свинья бывает в ермолке?
Лука Лукич
Вот ещё на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда ещё не видывал. Он-то её сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству. Не приведи господь служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек.
Бобчинский и Добчинский
Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит: «Зайдем, говорит, в трактир. В желудке-то у меня… с утра я ничего не ел, так желудочное трясение». Да-с, в желудке-то у Петра Ивановича… «А в трактир, говорит, привезли теперь свежей сёмги, так мы закусим». Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около лба) много, много всего.
Нет, больше шантрет. И глаза такие быстрые, как зверьки, даже в смущенье приводят.
Продли, Бог, на сорок сроков!</span><span> </span></span><span> </span><span> </span>Городничий
Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: чёрные, неестественной величины! Пришли, понюхали — и пошли прочь. Оно конечно, Александр Македонский — герой, но зачем же стулья ломать? Также заседатель ваш… он, конечно, человек сведущий, но от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода — это тоже нехорошо.
Основой идеей романа "Дубровский" является желание автора показать социально-моральном расслоении людей из дворянства и социальной вражде дворянства и народа.
Киш – главный герой рассказа; Клош-Кван – вождь племени; Бок – отец Киша; Айкига – мать героя; Массук – соплеменник; Уг-Глук – охотник племени; Бим и Боун — два молодых, лучших в поселке охотника. ============================ Главный герой – мальчик 13 лет – символ для подражания многим, своими поступками и действиями Киш заслужил называться «взрослым» Из маленького мальчика Киш стал вождем племени. Это ему удалось благодаря качествам характера. Каким? Бесстрашие, смекалка, наблюдательность, сила воли, чувство справедливости, ответственность перед соплеменникам. Торжество человеческой воли и ответственности. Север заставляет сражаться за существование. А для этого необходимы не только крепкие бицепсы и ясная голова, но непритупляющееся чувство милосердия и ответственности. Именно оно поднимает человека над суровой природой и дает ощутить себя ее частью и хозяином Да, это качества не маленького мальчика, подростка, это – качества мужчины, который в любую минуту может прийти на помощь. Наверное, таковым видел себя и Киш, который прожил-то всего «13 солнц»
Смысл мистического финала повести Н.В. Гоголя «Шинель» заключается в том, что справедливость, которую Акакий Акакиевич Башмачкин не смог найти при жизни, все-таки восторжествовала после смерти героя. Призрак Башмачкина срывает шинели со знатных и богатых людей. Но особое место в финале занимает встреча с «одним значительным лицом», который после службы решил «заехать к одной знакомой даме, Каролине Ивановне». Но в пути с ним случается странное происшествие. Неожиданно чиновник почувствовал, что кто-то сильно схватил его за воротник, этим кто-то оказался покойный Акакий Акакиевич. Он страшным голосом произносит: «Наконец я тебя того, поймал за воротник! твоей-то шинели мне и нужно!» Гоголь считает, что в жизни каждого человека, даже самого ничтожного, есть такие минуты, когда он становится личностью в самом высоком понимании этого слова. Отнимая шинели у чиновников, Башмачкин становится в собственных глазах и в глазах «униженных и оскорбленных» настоящим героем. Только теперь Акакий Акакиевич способен постоять за себя. Гоголь прибегает к фантастике в последнем эпизоде своей «Шинели», чтобы показать несправедливость мира, его бесчеловечность. И только вмешательство потусторонней силы способно изменить подобное положение дел. Следует отметить, что последняя встреча Акакия Акакиевича и чиновника стала значимой и для «значительного» лица. Гоголь пишет, что это происшествие «сделало на него сильное впечатление». Чиновник стал гораздо реже говорить своим подчиненным «Как вы смеете, понимаете ли, кто перед вами?». Если же он и произносил такие слова, то после того, как выслушает человека, стоящего перед ним. Гоголь в своей повести показывает всю бесчеловечность человеческого общества. Он призывает взглянуть на «маленького человека» с пониманием и жалостью. Конфликт между «маленьким человеком» и обществом приводит к восстанию безропотных и смиренных, пусть и после смерти. Таким образом, в «Шинели» Гоголь обращается к новому для него типу героя – «маленькому человеку». Автор стремится показать все тяготы жизни простого человека, который нигде и ни в ком не может найти поддержки. Он даже не может ответить обидчикам, поскольку слишком слаб. В реальном мире не может все измениться и восторжествовать справедливость, поэтому Гоголь вводит в повествование фантастику.