Два года деревенский мужик Егор Иваныч копил деньги на лошадь. Плохо
питался, бросил курить махорку, «а что до самогона, то забыл, какой и
вкус в нём». Вспомнить, конечно, хотелось, но уж очень ему нужна была
лошадь.
На третий год подсчитал он свои капиталы, решил, что на
лошадь хватит, и стал в город собираться. Перед самым уходом пришёл к
нему мужик из соседнего села коня продавать, но Егор Иваныч отказался —
лучше он в городе купит, «по-настоящему».
На базаре Егор Иваныч
сразу выбрал себе лошадь. Торговался неспешно, обстоятельно и с немалым
удовольствием. Он долго осматривал её, дул ей в глаза и уши и так
запугал невозмутимую прежде клячу, что та начала тихонько лягаться.
Наконец торговец назвал окончательную цену. Егор Иваныч попытался сбить
её, придравшись к странному цвету лошади, но был сражён аргументом
торговца — «тебе что, пахать цветом-то?».
Ударив шапкой о землю,
Егор Иваныч достал из сапога деньги, отдал их торговцу и с мучением
смотрел, как чужие скрюченные пальцы разворачивают с таким трудом
скоплённые купюры.
Егор Иваныч вёл лошадь по улице, хитро щурясь и
подмигивая прохожим, но те равнодушно проходили мимо, даже не взглянув
на покупку. Мужику отчаянно захотелось встретить хоть какого-нибудь
земляка, чтобы вволю похвастаться. Тут он увидел знакомого из дальней
деревни и предложил обмыть приобретение. Знакомый отказываться от
угощения не стал, и оба направились в трактир. Это было в понедельник. А
в среду утром Егор Иваныч возвращался в деревню. Лошади с ним не было.
Знакомый шёл рядом и утешал: «Ну, пропил, — эка штука... Зато, браток,
вспрыснул. Есть что вспомнить». Егор Иваныч отмалчивался, лишь возле
самой деревни тихо сказал, что два года зря «солому лопал».
Сердито
махнув рукой, знакомый повернулся, чтобы уйти. Закричав «страшным
голосом», Егор Иваныч остановил его и с отчаяньем спросил: «Как же это?
Два года ведь солому зря лопал... За какое самое это... вином торгуют?».
Знакомый снова махнул рукой, ничего не ответил и пошёл в город.
Матрос. Он был трусом, лодырем, лентяем,
все его избивали, совершал мелкие кражи
Федя-задавала,красивый, годеливый, самоуверенный,самый старший
Павлуша- смелый, неказистый, умный, ловкий, наблюдательный
Феврония (в миру Евфросиния) - святая, супруга муромского князя Давида , в иночестве Петра. О Февронии дошли до нас известия уже позднейшего происхождения, по всей вероятности XVI века, появившиеся, как можно полагать, одновременно с канонизацией муромских чудотворцев. Известия эти дошли до нас в виде повести о святых князьях, из которой почти все, что можно признать более или менее вероятным и возможным, вошло в житие святых в прологе. По этим известиям, князь Давид, еще до занятия княжеского стола в Муроме, долго страдал от какой-то тяжкой болезни: тело его было покрыто струпьями. Дочь одного "древолазца" (бортника), славившаяся умом и красотой, вылечила князя какой-то мазью. Князь дал слово жениться на ней, но потом нашел неприличным своему сану супружество с девицей низкого происхождения. Вскоре князя опять посетила прежняя болезнь, и опять он был исцелен той же Евфросинией. На этот раз он выполнил свое обещание и сочетался с ней браком. Когда Давид Юрьевич, по смерти старшего брата своего, занял муромский княжеский стол, муромские вельможи, под влиянием родичей Давида, завидовавших власти последнего, нашли брак своего князя неприличным для него и унизительным для родовитых жен: они требовали, чтобы князь или отпустил от себя супругу, или сам оставил Муром. Давид Юрьевич предпочел последнее. Покинув княжество, он остался с небольшими средствами к жизни и нередко скорбел о том. Княгиня советовала князю не печалиться и надеяться на Господа. Вскоре в Муроме поднялись междоусобия. Бояре вынуждены были просить Давида и Евфросинию возвратиться в Муром и взять власть в свои руки. Умная и благочестивая княгиня помогала супругу советами и делами благотворительности. Достигнув старости, князь и княгиня приняли иноческий чин, один с именем Петра, другая - с именем Февронии. Феврония скончалась в 1228 г., в один день с супругом. Оба они, согласно завещанию, положены в одном гробе. В 1547 г. память их установлено праздновать "в Муроме повсюду" июня в 25 день. Мощи святого князя Петра и святой княгини Февронии почивают под спудом в одной раке, в муромском соборном храме. Ср. Ключевский "Древнерусские жития святых, как исторический источник" (Москва, 1871).