<span><span>"Илья Муромец и Соловей-разбойник"</span>В былине "Илья Муромец и Соловей-разбойник" понятно даже из названия, что рассказывает она, о событиях далёкого прошлого. Былина повествует о героическом прошлом великого народного защитника - богатыре Илье Муромце. Былинных героев называют богатырями, а былинами называются особые песни о подвигах и героических приключениях богатырей.</span>
<span>Соловей Разбойник это отрицательный герой, который похож одновременно на птицу, на человека-разбойника и на чудовище. На соловья он похож тем, что живёт на дереве, у него есть гнездо и он свищет по-соловьиному. На разбойника - тем, что нападает на прохожих. А чудовище Соловей Разбойник напоминает разрушительными последствиями своего свиста.</span>
<span>В ХХ веке изобрели оружие, которое действует подобно посвистуСоловья Разбойника. Описывая посвист Соловья Разбойника, сказитель, поющий былину, не предполагал, что такое явление существует. Он верил, что такое могло быть раньше, что когда-то ходили по земле прославленные богатыри, которые носили в руке сорокапудовую (640 кг) палицу, что ездили они на конях, перешагивающих с горы на гору, побеждали в одиночку силушку лютую, страшных чудовищ и змеев. Сказитель верил, что где-то есть на земле такая злая сила, которая одним посвистом может разрушить город и убить людей. Но также не сомневался и в том, что есть на земле большая сила, которая одним выстрелом из лука побеждает зло. Так, с помощью преувеличения сил добра и зла, у сказителя и слушателя возникал художественный образ зла и побеждающего его добра.</span>
<span>Народу-сказителю было очень важно, что Илья Муромец - богатырь, благородный добрый молодец - одним выстрелом из обычного лука, пусть и тугого, разрывающего, побеждает волшебную силу Соловья Разбойника. Поэтому в эпизоде сражения Ильи и Соловья Разбойника нет никакого преувеличения силы Ильи Муромца. Для сказителя было важно, что добро всегда побеждает зло - точно так же, как и в сказке.</span>
Теперь слово богатырь для нас привычно, означает оно - очень сильный, храбрый, благородный человек, защитник. Но в самых старинных былинах герои назывались мужами. Слово богатырь появилось гораздо позже, чем первые былины.
<span>Язык фольклорных произведений и художественной литературы очень отличается от обычного языка, обыденной речи. Одно из главных отличий - употребление в художественной речи специальных приёмов, которые делают её более яркой, выразительной, образной. Эпитет, гипербола - всё это приёмы создания образной речи. Такие приёмы называются тропами. Слова-тропы отличаются от всех других слов тем, что употребляются в переносном, а не в прямом значении. Над Соловьём Разбойником смеются, а написано, что ему поют славу! Это "тропы", что значит - эпитет, гипербола, ирония, а также олицетворение или сравнение, которые тоже относятся к тропам.</span>
...Житье им стало совсем дурное.
Колодки не снимали и
не выпускали на белый свет.
Л. Толстой
Л.Н.Толстой служил на Кавказе почти в тех же местах, что и М.Ю.Лермонтов. Но воинственных горцев увидели они по-разному. Вернее, видели они одно и то же, но воспринимали своеобычно. Мцыри пленен еще ребенком, он умирает, подобно орлу в клетке. Жилин попадает в плен к иноверцам на вполне, если можно так выразиться, законных основаниях. Он противник, воин, по обычаям горцев его можно взять в плен и получить за него выкуп.
Надо сказать, что подробное, "бытовое" описание событий у Толстого не заслоняет уродство человеческих отношений. В его повествовании нет романтического накала, как у Лермонтова, нет высоких чувств и высоких поступков. Грязная обыденность страшнее!
Сюжетная конструкция схожа: "Плен, попытка бегства, утешители (у Лермонтова — монах, у Толстого — девочка). У Лермонтова конец трагичный: лучше смерть, чем неволя. У Толстого — хэппи-энд, в лучших традициях американских боевиков. Нам можно даже увидеть некий юмор в последних словах Жилина: "Вот я и домой съездил, женился!" Так и хочется сказать: "Ничего себе, сходил за хлебом!"
Сразу оговорюсь, мне лично ближе история, записанная Лермонтовым. В ней нет этого смиренного восприятия рабского бытия, нет мелочной антисобытийности, какой-то вещественной меркантильности. И нет того, что со временем оттолкнет от Толстого многих его почитателей и что проглядывает уже и в ранних произведениях — убогой терпимости. Той, которой в полной мере обладают блаженные и юродивые.
Я люблю Толстого, когда он сочными красками рисует подробные холсты своего времени. Могут нравиться или не нравиться батальные сцены, характеры, судьбы его многочисленных полотен, но не восхищаться объемом и глубиной перспективы этих картин нельзя. Но когда Толстой начинает поучать, когда он с фанатичной тупостью (что смотрится в его величественном образе как душевная болезнь) начинает вещать и проповедовать, я закрываю книгу.
Вернемся к "Кавказскому пленнику". Возможно, до войны в Чечне мы воспринимали бы это произведение стандартно. И в сочинениях писали бы, что Толстой всю свою жизнь мечтал о мире между людьми, о согласии между народами. Что веру в возможность взаимного понимания и взаимной поддержки между людьми разных национальностей он выразил в рассказе "Кавказский пленник". Что он великолепный стилист и что он создал народные книги для чтения, по которым учил крестьянских детей...
Сидел себе в Ясной Поляне длиннобородый патриарх, которому не надо платить за свет и газ и которому не досаждают соседи-алкоголики, и рассказывал чистеньким, специально для барина умытым и приодетым мужицким детям о том, как надо жить. Так, например, как "Филипок". Или — как Лев Николаевич.
Недавно на экранах кинотеатров торжественно демонстрировался новый "Кавказский пленник". Надо сказать, что режиссеру удалось глубже выразить мысль, затронутую Львом Николаевичем. Предметнее, с предельным, почти документальным реализмом. И такой фильм действительно заставляет задуматься: почему люди столь враждебны друг к другу, зачем они воюют.' Более того, появляется фантастическая мечта: сделать так, чтобы все взрослые с планеты исчезли, а остались только дети, не умеющие различать друг друга по национальности или вероисповеданию. Да и о самом вероисповедании ничего еще не знающие.
Я ни в коей мере не противопоставляю кинофильм творчеству великого писателя. Меняются времена, меняется оценка определенных предметов искусства. Да и восприятие меняется.
Но вот почему-то Мцыри мы принимаем безоговорочно, без попыток анализировать или — упаси Боже! — критиковать. Что, кстати, можно сказать о почти всех талантливых произведениях любого времени и любого авторства.
1 .Яшмовых одежд стих легкий шорох.
О, какой тоскою полон я,
Не сказав любимой,
Что осталась дома,
Ласкового слова, уходя...
2.Я соберу и спрячу жемчуг белый,
Что рассыпает шумный водопад:
В минуты грусти
В этом бренном мире
Заменит он потоки светлых слез!..
Автор двух : Танка
Докучная сказка высмеивает недостатки человека, проверяет его на сообразительность, помогает развивать чувство ритма, рифмы. Вот вам образцы, переделайте по аналогии уже сами.
1. Встал медведь на колоду – бултых в воду! Уж он в воде мок, мок. Уж он в воде кис, кис. Вымок, выкис, вылез, высох. Встал медведь на колоду…
2.Мы с тобой шли? -Шли. -Кожух нашли? -Нашли. -Я тебе его дал? -Дал. -Ты его взял? -Взял. -Так где же он? -Кто? -Да, кожух! -Какой? -Мы с тобой шли. .
3. Едем дальше. Видим мост. На мосту ворона сохнет. Хвать её за хвост, шасть под мост – пусть она помокнет! Едем дальше. Видим мост, Под мостом ворона мокнет. Хвать её за хвост, Шасть её на мост – Пусть она обсохнет! Едем дальше…
<span>4. У царя был двор, на дворе был кол, на колу – мочало, начинай сначала: у царя был двор…</span>