Стихотворение А. С. Пушкина «Арион» написано в 1827 году. Известный читателям древнегреческий миф об Арионе был существенно изменен Александром Сергеевичем. В мифе корабельщики были врагами Ариона, а в стихотворении Пушкин сказано: «Нас было много на челне» , то есть Арион считает себя членом команды. В мифе Арион после гибели корабля был спасен дельфином, а в стихотворении Пушкина герой «на берег выброшен грозою» . Такие отступления от мифа не случайны. Дело в том, что поэт приближает ситуацию стихотворения к русской жизни, к историческому потрясению – 14 декабря 1825 года.
Герои стихотворения – пловцы, отправившиеся в путешествие. У каждого на корабле своя работа: «иные парус напрягали, иные дружно упирали вглубь мощны весла… » Корабельщики дружно преодолевают препятствия, их ведет «кормщик умный» , а герой, «беспечной веры полн» , поет им, уверенный в том, что его талант, его песни помогают пловцам в их нелегкой работе. Лирический герой, доверчивый, открытый, свободный, безусловно, очень близок автору. Пушкин тоже «пел, беспечной веры полн» , не зная о готовящемся восстании, о замыслах его руководителей, не зная о том, какое «плавание» готовят его друзья.
Центральное событие стихотворения - «вихорь шумный» , разбивший корабль, унесший жизни и кормщика, и пловцов. Это метафорическое изображение восстания декабристов, его разгрома. Для Пушкина события 1825 года были трагедией, штормом, кораблекрушением. Так же, как и поэт, Арион избежал гибели в шторме, он «на берег выброшен грозою» . Но эта случайность не сломала героя, не заставила его отречься от друзей. «Я гимны прежние пою» - в этих словах и верность декабристам, и верность своим убеждениям, вере в справедливость.
<span>притесняемый, </span><span>теснимый, </span><span>угнетаемый</span>
Он предал своего отца Никифора
Нет,по скольку он бы не выжил веря и надеясь , в то что за ним приедет корабль и спасет его
ВЛАС<span>В армяке с открытым воротом,
С обнаженной головой,
Медленно проходит городом
Дядя Влас - старик седой.
На груди икона медная:
Просит он на божий храм,-
Весь в веригах, обувь бедная,
На щеке глубокий шрам;
Да с железным наконешником
Палка длинная в руке...
Говорят, великим грешником
Был он прежде. В мужике
Бога не было; побоями
В гроб жену свою вогнал;
Промышляющих разбоями,
Конокрадов укрывал;
У всего соседства бедного
Скупит хлеб, а в черный год
Не поверит гроша медного,
Втрое с нищего сдерет!
Брал с родного, брал с убогого,
Слыл кащеем-мужиком;
Нрава был крутого, строгого...
Наконец и грянул гром!
Власу худо; кличет знахаря -
Да поможешь ли тому,
Кто снимал рубашку с пахаря,
Крал у нищего суму?
Только пуще всё неможется.
Год прошел - а Влас лежит,
И построить церковь божится,
Если смерти избежит.
Говорят, ему видение
Всё мерещилось в бреду:
Видел света преставление,
Видел грешников в аду;
Мучат бесы их проворные,
Жалит ведьма-егоза.
Ефиопы - видом черные
И как углие глаза,
Крокодилы, змии, скорпии
Припекают, режут, жгут...
Воют грешники в прискорбии,
Цепи ржавые грызут.
Гром глушит их вечным грохотом,
Удушает лютый смрад,
И кружит над ними с хохотом
Черный тигр-шестокрылат.
Те на длинный шест нанизаны,
Те горячий лижут пол...
Там, на хартиях написаны,
Влас грехи свои прочел...
Влас увидел тьму кромешную
И последний дал обет...
Внял господь - и душу грешную
Воротил на вольный свет.
Роздал Влас свое имение,
Сам остался бос и гол
И сбирать на построение
Храма божьего пошел.
С той поры мужик скитается
Вот уж скоро тридцать лет,
Подаянием питается -
Строго держит свой обет.
Сила вся души великая
В дело божие ушла,
Словно сроду жадность дикая
Непричастна ей была...
Полон скорбью неутешною,
Смуглолиц, высок и прям,
Ходит он стопой неспешною
По селеньям, городам.
Нет ему пути далекого:
Был у матушки Москвы,
И у Каспия широкого,
И у царственной Невы.
Ходит с образом и с книгою,
Сам с собой всё говорит
И железною веригою
Тихо на ходу звенит.
Ходит в зимушку студеную,
Ходит в летние жары,
Вызывая Русь крещеную
На посильные дары,-
И дают, дают прохожие...
Так из лепты трудовой
Вырастают храмы божии
По лицу земли родной...</span>