Не всі)
Сент Ів померла, Простак не щасливий)
<h2>Сочинение ,,Песнь о вещем Олеге"</h2>
- Это пересказ сохранившейся в летописи легенды о смерти киевского князя Олега, предсказанной ему волхвом.
- Олег попытался избежать свою судьбу, оставив своего коня, надеясь, что сделав это, он сможет не бояться, что умрет. Олег никак не ожидал, что даже оставив своего коня, а особенно после того, как тот умер, с Олегом что-то случиться. Олег думал, что у него получилось избежать судьбу.
- Он был мстительным, смелым, любил выпить, был верующим, он хорошо относился к дружине и коню.
- Князь поверил волхву потому-что очень боялся за свою жизнь, однако через несколько лет, после смерти своего коня усомнился в правде сказанных волхвом слов.
- Баллада заставила меня задуматься над тем, что невозможно предугадать где и от чего мы умрем, когда умрем. О том, что не нужно ограждать себя от чего-то, чтобы якобы защитить себя и продлить жизнь.
Комедия "Горе от ума" держится каким-то особняком в литературе и
отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других
произведений слова. Она, как столетний старик, около которого все, отжив по
очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между
могилами старых и колыбелями новых людей. И никому в голову не приходит, что
настанет когда-нибудь и его черед.
Комедия «Горе от ума» есть и картина нравов, и галерея живых типов, и вечно острая, жгучая сатира, и вместе с тем и комедия, и скажем сами за себя — больше всего комедия — какая едва ли найдется в других литературах, если принять совокупность всех прочих высказанных условий. Как картина, она, без сомнения, громадна. Полотно ее захватывает длинный период русской жизни -- от Екатерины до императора Николая. В группе двадцати лиц отразилась, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы. И это с такою художественною, объективною законченностью и определенностью, какая далась у нас только Пушкину и Гоголю.
В картине, где нет ни одного бледного пятна, ни одного постороннего, лишнего штриха и звука, — зритель и читатель чувствуют себя и теперь, в нашу эпоху, среди живых людей. И общее и детали, все это не сочинено, а так целиком взято из московских гостиных и перенесено в книгу и на сцену, со всей теплотой и со всем «особым отпечатком» Москвы, — от Фамусова до мелких штрихов, до князя Тугоуховского и до лакея Петрушки, без которого картина была бы неполна.