Мне отрадно думать,что в каждом истинном читателе живет свой Пушкин.Вот я всматриваюсь в его лицо и пытаюсь понять, почему же все-таки Пушкин стал символом русской поэзии. Почему сегодня его стихи и поэмы, драмы и повести волнуют нас, людей нового века? Очевидно, Пушкин сумел выразить то, что неизменно остается в человеке, в какое бы время он ни жил. Свобода. Счастье. Любовь. Дружба… Это вечно. Все появляется, исчезает, меняется, но всегда человек будет стремиться к свободе, искать дружбы, ждать любви, добиваться счастья. Это вечно, и бессмертен Пушкин, как бессмертны Шекспир, Микеланджело, Бах, Рублев. «Быть или не быть?..»это же вечно!И бессмертно: Я вас любил так трепетно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим. Можно говорить о том, что все великие художники были гуманистами, что они глубоко национальны и их нельзя оторвать от народа, их взрастившего. Можно детально исследовать их технику, спорить о новаторстве или традиционности их произведений. И все-таки где граница, за которой начинается гениальное? Тысячи художников па протяжении тысячелетий пытаются постичь извечные тайны внутреннего мира, выразить свое собственное мироощущение, а через пего дать обобщенное изображение современного им мира, современного им человека. Многим из них рукоплещут, подражают; их произведения — нарасхват… Но проходит десятилетие — и их помнят лишь в узком кругу любителей; сто лет — и имена этих художников можно встретить лишь в учебниках, каталогах… Пушкин не тускнеет. В чем же секрет его? Где начинается великое? Там же, где и неизмеримое, невыразимое, необъяснимое. Там, где молчат. Так молчат наедине с Природой, наедине с собой. Там, где начинается личное. Здесь начинается мой Пушкин. Он пришел ко мне недавно. Ранее Пушкин казался мне или архаичным, или слишком простым. Гораздо ближе был Лермонтов с его мужественным пессимизмом. Пушкин пришел ко мне неожиданно. Мой приятель развивал память и для этого ежедневно заучивал пять пушкинских строф. Это было необычно, странно, и я взял в руки томик. «Суровый славянин, я слез не проливал» , — прочитал я и вдруг увидел другого, не хрестоматийного Пушкина, Пушкина, которого не знал до сих пор. Так начался мой Пушкин. Увидев его мужественным, жизнеспособным человеком, обладающим, несмотря на противоречия, цельной, гармонической натурой, я почувствовал уважение к нему и стал открывать его для себя. Это открытие продолжается до сих пор. Я с удовольствием узнаю о нем из биографических работ и постепенно вырисовываю его образ. Недостающие детали дает воображение. Какой же он, мой Пушкин? Прежде всего, дающий мне возможность выключиться временами из бурно скачущего ритма жизни, забыть ненадолго о суете. Но гаснет краткий день, и в камельке забытом <span> Огонь опять горит — то яркий свет льет, То тлеет медленно, — а я предтеч читаю Иль думы долгие в душе моей питаю. Благодаря Пушкину у меня перепадают минуты,когда я остаюсь наедине с изначальным, заложенным во мне генетически,существующим вне времени.Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит Летят за днями дни,и каждый день уносит Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем Предполагаем жить.Таков мой Пушкин. Мой собеседник. То озорной, то задумчивый, то нежный, то ядовитый.Я люблю наблюдать его подвижное лицо, ловить быстрые мысли. С ним легко и спокойно. С ним я забываю о суете, которая норовит увести от самого главного. Он мой друг, и я хочу, чтобы он был жив. Я люблю Пушкина. И рассказал об этом, как умею. Ну а невысказанное.</span>
Фамусов и Простакова не признавали образование и учение чем-то необходимым.Рассматривали образование с точки зрения моды.Фамусов даже говорил что-то вроде : "Забрать все книги - зло пресечь. Ну и простакова думала точно также.Простакова ,груба,невежественна.Фамусов тоже та еще личность.Двери в его дом открыты только тем,у кого есть состояние.Простакова тоже помещица и соответсвенно имеет такую же позицию.
<span>В стихотворении А. К. Толстого « Где гнутся над омутом лозы » говорится о погожем летнем дне у воды, когда веселятся, водят хороводы стрекозы. Им хорошо, тепло, и они хотят научить маленького мальчика летать. В этом стихотворении есть множество выразительных средств, например, эпитет «бирюзовый» , олицетворение «былинки трепещут» , сравнение «крылышки точно стекло». , Стихотворный размер – амфибрахий. Автор выбрал именно этот размер, потому что он придает стихотворению бойкость. , Рифма у этого стихотворения перекрёстная.</span>
В школе всё новое , нет ни одного минуса , есть классы специально для репетиций , для показа фильмов на исторические темы . При входе в школу электронная проверка либо по бейджику , либо по вшитому в школьную форму значку. Парты соответствуют росту ученика. Школьная газета которая есть на стене , но не наклеина , а просто проекция , учеников после учебного дня развозят по домам .
Потому что многие не увидели или не захотели увидеть за классической ширмой типичного сюжета «комедии ошибок» общественный фарс, в котором за уездным городком обозначена вся Россия. Сам Гоголь так отзывался о своей работе: "В «Ревизоре» я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем" Сценическая судьба пьесы сложилась не сразу. Добиться разрешения на постановку удалось лишь после того, как Жуковский сумел убедить лично императора, что «в комедии нет ничего неблагонадежного, что это только веселая насмешка над плохими провинциальными чиновниками» , пьеса была допущена к постановке. Гоголь был разочарован общественными толками и неудачной петербургской постановкой комедии и отказался принимать участие в подготовке московской премьеры. Актеры чувствовали, что типы, выведенные Гоголем в пьесе, новы для них и что пьесу нельзя так играть, как они привыкли. Гоголь писал М. С. Щепкину после обеих премьер комедии: «Действие, произведенное ею [пьесой „Ревизор“], было большое и шумное. Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях. Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня… Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший признак истины — и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия»