Однажды Ермолай предложил мне поехать в Льгов — поохотиться на уток. Льгов — большое село на болотистой речке Росоте. Вёрст за 5 от Льгова эта речка превращается в широкий пруд, заросший густым тростником. На этом пруду водилось бесчисленное множество уток всех возможных пород. Охотиться на этом пруду оказалось делом трудным: собаки не могли достать подстреленную дичь из сплошных тростниковых зарослей. Мы решили сходить в Льгов за лодкой.
Вдруг из-за густой ракиты нам на встречу вышел человек среднего роста в потёртой одежде и дырявых сапогах. На вид ему было лет 25, его длинные русые волосы торчали неподвижными косицами, небольшие карие глазки приветливо моргали, а лицо, повязанное чёрным платком, улыбалось. Он представился Владимиром и предложил нам свои услуги.
По дороге в Льгов я узнал его историю. Владимир был вольноотпущенный, в юности обучался музыке, потом служил камердинером, был грамотен и почитывал книжки. Выражался он очень изящно, как провинциальный актёр, играющий первых любовников, за что его любили девушки. Я спросил, зачем он повязал лицо платком. Владимир рассказал, что это его приятель, неопытный охотник, случайно отстрелил ему подбородок и указательный палец правой руки.
Мы дошли до Льгова, и Ермолай решил взять лодку у человека по прозвищу Сучок. Босоногому и взъерошенному Сучку на вид было лет 60. лодка у него была, но плохая. Мы всё равно решили воспользоваться ею, забив щели паклей. Я спросил Сучка, давно ли он здесь служит рыбаком. Оказалось, что Сучок сменил множество занятий и хозяев, прежде чем оказался в Льгове. Был он и кучером, и поваром, и садовником, и даже актёром; сменил пятерых хозяев, и вот теперь его сделали рыболовом на пруду, где совсем не было рыбы. Женат он не был — его покойная барыня, старая дева, не позволяла дворовым жениться.
Наконец лодка была готова, и мы отправились на охоту. К обеду наша лодка до краёв наполнилась дичью. Мы уже собирались вернуться в село, как вдруг с нами произошло неприятное происшествие. Лодка понемногу протекала, и Владимиру поручено было вычёрпывать воду. Увлёкшись охотой, он забыл о своих обязанностях. Вдруг от резкого движения Ермолая наша ветхая лодка накренилась и торжественно пошла ко дну. Через мгновение мы уже стояли по горло в воде, окружённые телами уток.
Вода была очень холодной. Кругом росли тростники. Вдали, над их верхушками, виднелся берег. Ермолай пошёл искать брод. Он не возвращался больше часа, и мы успели замёрзнуть. Вывел нас Ермолай из пруда только под вечер. Через два часа мы уже сидели, обсушенные, в большом сенном сарае и собирались ужинать.
К Герасиму я отношусь хорошо. Потому что он защищает слабых. Мило с его стороны было когда он спас собачку, подарил Татьяне леденец в виде петушка. Герасим человек который был немой, работал у барышни. Герасим проявляет в поступках себя хорошего человека, защитника слабых. Герасим отличается тем, что он был немой. Герасим ушел от барышни когда утопил собачку Муму
Серед дійових осіб повісті є як позитивні, так і негативні образи. Один із них — боярин Тугар Вовк. У цій повісті І. Франко показує Тугара Вовка гнобителем, зрадником, що над усе ставить свої особисті інтереси й прагне жити, визискуючи з інших. Він хоче заволодіти багатствами краю, поневолити його людей. Але волелюбні тухольці не скоряються боярину, і громада одностайно ухвалює вигнати Тугара Вовка з Тухольщини. Прагнучи помститися непокірним тухольцям, розлючений боярин іде до монголів і обіцяє провести їх через гори, сподіваючись з їхньою допомогою підкорити волелюбних тухольців, заволодіти усіма багатствами. Моє ставлення до боярина Тугара Вовка відверто негативне. Як же ще можна ставитись до людини, яка зрадила свій народ, батьківщину? Вчинки і дії його викликають осуд, огиду. Серце боярина було засліплено жадобою влади, ненависті до тухольців, які встановили справедливі закони у своїй громаді. А після свого вигнання він вирішує помститися непокірним тухольцям. Та не судилося зрадникові здійснити свої підступні наміри. Як і інші загарбники, він безславно гине. Зла, жорстока, нікчемна, підступна людина, зрадник батьківщини, народу ніколи не може викликати ніякі інші почуття, крім жорстокого осуду, ганьби та огиди.