Точная дата написания «Фонтана» неизвестна. Стихотворение датируется предположительно. В конце апреля 1836 года Тютчев из Германии переслал его в числе еще двадцати трех своему другу И.С. Гагарину. Значит, «Фонтан» был создан не позднее даты посылки.
Все присланные Тютчевым двадцать четыре стихотворения были опубликованы в двух номерах журнала «Современник», издаваемого Пушкиным. Эта редкая удача для неизвестного автора, каковым в то время являлся Тютчев, служит показателем высокого качества присланных им стихотворений, к анализу одного из которых я и приступаю.
«Фонтан» невольно вызывает аллюзии с одой Державина «Водопад». Тютчеву было свойственно соревнование с братьями по перу. Так, вослед Баратынскому он пишет стихи, посвященные Гете. В поэтическом споре с Баратынским, по дружному мнению всех исследователей этого вопроса, Тютчев не выиграл. Но куда более любопытным представляется его соревнование с Державиным.
К сожалению, я не могу здесь привести для наглядности четыреста сорок четыре стиха «Водопада» Державина, у которого содержится та же мысль, что и у Тютчева. Однако в живописности Державин столь превосходит Тютчева, что достаточно привести отдельные детали, чтобы ощутить разительную разницу между ними. Взять хотя бы краски. Если у Тютчева фонтан под лучами солнца одноцветен («пламенеет», «огнецветный»), то у Державина уже один штрих в первом же стихе оды «Алмазна сыплется гора» дробится на солнце на множество цветовых оттенков. Но Державин и на этом не останавливается. Он воссоздает живую цветовую гамму, которая не может не обворожить каждого, кто способен упиваться красотой природы, ее красками. Здесь и «жемчужная бездна и сребра», и «брызгов синий холм», и «седая, млечная пена»… Здесь пиршество красок. Если у Державина все конкретно (не какое-то дерево, а именно кедр; не какая-то птица, а именно сова…), то у Тютчева все отвлеченно («длань незримо-роковая»). Если героем оды Державина является человек с его переменчивой судьбой (даже известен прототип героя этой оды – выдающийся государственный деятель, полководец и фаворит Екатерины II светлейший князь Г.А. Потемкин), то героем, а точнее, предметом стихотворения Тютчева является человеческая мысль. В этом отношении «Фонтан» очень характерен для поэтики Федора Ивановича Тютчева, которую весьма удачно определил Тургенев: «Если мы не ошибаемся, каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления».
Не только содержательная сторона «Фонтана», но его и исполнение подчинено задаче, как можно выпуклее передать мысль.
«Фонтан» написан самым распространенном в ту эпоху стихотворным размером, четырехстопным ямбом. На этом общем фоне очень хорошо просматривается оригинальная композиция стихотворения, где главным принципом Тютчев выдвинул параллелизм.
«Фонтан» четко распадается на две части. Первые восемь стихов посвящены внешней картине, описанию фонтана. Последующие восемь стихов передают только и только мысль.
Если подходить формально, то каждая из этих частей фактически состоит их двух четверостиший, что подчеркивается одинаковой для всех них опоясывающей рифмовкой. Однако единство темы каждой из частей стихотворения стягивает эти четверостишия в восьмистишия. Итак, одно восьмистишие отдается внешней картине, а параллельное ему выражает отношение лирического героя к человеческой мысли.
Параллелизм Тютчев проводит и в синтаксисе. Первое восьмистишие, повествовательное, отстраненное, холодное. Второе – напротив интонационно приподнято, изобилует вопросительной и восклицательной интонацией, что тоже хорошо подчеркивает, что Тютчева больше восхищали не картины жизни, а философские проблемы.
Принцип параллелизма Тютчев соблюдает и в рифмовке. В «Фонтане» все смежные рифмы являются морфологическими (первые две глагольные, остальные пары – прилагательные), а описывающие рифмы более неожиданные, неморфологические. Это хорошо отвечает и общему свойству рифмы, ведь чем дальше друг от друга отстоят рифмующиеся слова, тем они должны быть более привлекательны для слуха, чтоб он их легче улавливал.
В лексическом отношении Тютчев архаичен. У него, например, и фонтан, и водомет.
Его эпитеты и метафоры (высота заветная, пыль огнецветная, смертной мысли водомет) воспринимаются скорее как языковые, а не поэтические метафоры, мы ведь тоже в обыкновенном разговоре можем, например, сказать «высота заветная», «мысль заветная».
Сама мысль, выраженная в «Фонтане» не является оригинальной, тем более для Тютчева, который жил в Германии среди философской нации. Но суть даже не в этом. Если какого-то привлекают философские идеи пусть и пишет себе философские трактаты. Меня куда больше, чем «Фонтан» Тютчева, взволновал «Водопад» Державина, исполненный поэтической мощи. Но ведь «Водопад», как и ода «Бог» Державина, принадлежат к шедеврам мировой поэзии. В соревновании с Державиным Тютчеву еще больше не повезло, чем в его соревновании с Баратынским.
