<span>Когда император Александр I приехал в Англию, там ему показали маленькую стальную блоху, которая умела танцевать. Император купил блоху и привез во дворец. После смерти Александра I на престол взошел Николай I. Николай нашел эту блоху среди старых вещей Александра. Николай I был уверен в превосходстве русских и приказал Платову, донскому казаку, который сопровождал Александра I в поездке по Европе, найти мастера, который бы придумал нечто, что могло превзойти по замыслу эту блоху. В Туле Платов нашел мастерового по прозвищу "Левша". Левша придумал подковать крошечными подковами эту блоху. За это Левша получил орден в Петербурге от Николая I лично и был отправлен в Англию, чтобы продемонстрировать это изобретение. Левше предлагали остаться в Европе, но он решил вернуться в Россию. По пути домой он держал пари с полшкипером, что перепьет его. Левша умер от отравления алкоголем в простонародной боьнице. Последними словами Левши были: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся» . К сожалению, слова Левши так и не смогли передать Николаю I.</span>
Трагедія Другої світової війни у зарубіжній літературі
(на матеріалі творів Г. Белля та В. Бикова)
Війна — це неприродний стан людини. Знецінюючи найбільшу коштовність на землі — людське життя, вона є трагедією як для переможних, так і для переможців.
У Другій світовій війні і уряду, і народи країн антигітлерівської коаліції мали ясну позитивну мету: вони боролися проти фашизму. Тому література про цю війну мала, в першу чергу, антифашистську спрямованість, патріотичний пафос. Проте не менш вагомими тут є протест проти самої сутності війни як насильства над людиною, проти війни, яка знищує в людині людське і перетворює її на потвору з психологією тварин. Саме такий підхід у зображенні війни спостерігаємо у творах Г. Белля, В. Викова, Я. Івашкевича, В. Некрасова.
Війна у творах німецького письменника Геріха Белля — це війна переможених. Він зображує її останній період — період відступу і поразки, проте Белля цікавила не війна як така, а людина на війні. "У величезній кількості жертв, — говорить він, — губиться окрема людина...", саме ця окрема людина, її страждання стають центральним об'єктом зображення.
Герої Белля — солдати, єфрейтори, фельдфебелі, обер-лейтенанти — прості служаки, виконавці чужої волі, шо не знайшли в собі сили протистояти фашизму, а тому самі певною мірою страждають від своєї причетності до його злочинів. Ні, Белль не виправдовує їх — він співчуває їм як людям.
Маленьке оповідання Белля "Подорожній, коли ти прийдеш у Спа..." пронизане величезним антивоєнним пафосом, до того ж йдеться не тільки про заперечення фашизму, а й будь-якої війни.
Сюжет оповідання будується на поступовому впізнаванні головним героєм, молодим пораненим солдатом, гімназії, в якій він навчався протягом восьми років і яку залишив всього три місяці тому, коли був відправлений прямо від шкільної парти на фронт.
Детально змальовуючи реквізит гімназії тогочасної фашистської Німеччини (погруддя німецьких володарів від "великого курфюрста до Гітлера", "взірці арійської породи" на стінах, погруддя Цезаря, Цицерона, Марка Аврелія, Гермесова колона, зображення Зевса, Ніцше і т. п.), Белль показує читачеві, що подібний реквізит відповідає певній системі виховання і в даному випадку — виховання расизму, власної вищості і непереможності.
1)Балбал — тип каменной бабы; небольшой, иногда обработанный каменный столб.
2)Кулпытас — тип исторических надгробных памятников в Западном Казахстане, стела в виде плиты или столба с четырьмя или восемью гранями.
3)-
4)-
5)Текемет – войлочный ковёр с вваленным расплывчатым узором голубого, золотисто-жёлтого, красного, а также натуральных (белого и коричневого) цветов шерсти.
6)Сырмак — узорчатый войлочный казахский ковёр.
7) Петроглифы (писаницы или наскальные изображения) — выбитые или нанесённые краской изображения на каменной основе.
Ай, тяжела турецкая шарманка!
Бредет худой, согнувшийся хорват
По дачам утром. В юбке обезьянка
Бежит за ним, смешно поднявши зад.
И детское и старческое что-то
В ее глазах печальных. Как цыган,
Сожжен хорват. Пыль, солнце, зной, забота.
Далеко от Одессы на Фонтан!
Ограды дач еще в живом узоре —
В тени акаций. Солнце из-за дач
Глядит в листву. В аллеях блещет море…
День будет долог, светел и горяч.
И будет сонно, сонно. Черепицы
Стеклом светиться будут. Промелькнет
Велосипед бесшумным махом птицы,
Да прогремит в немецкой фуре лед.
Ай, хорошо напиться! Есть копейка,
А вон киоск: большой стакан воды
Даст с томною улыбкою еврейка…
Но путь далек… Сады, сады, сады…
Зверок устал,— взор старичка-ребенка
Томит тоской. Хорват от жажды пьян.
Но пьет зверок: лиловая ладонка
Хватает жадно пенистый стакан.
Поднявши брови, тянет обезьяна,
А он жует засохший белый хлеб
И медленно отходит в тень платана…
Ты далеко, Загреб!