В доме у барыни жила
прачка. Звали её Татьяна. Была она лет двадцати восьми, маленькая, худенькая,
белокурая, с родинками на левой щеке. Родинки на левой щеке почитаются на Руси
худой приметой - предвещанием несчастья жизни.. . Татьяна не могла похвалиться
своей участью. С ранней молодости её держали в черном теле; работала она за
двоих, а ласки никогда, никогда не видала; одевали её плохо, жалованье она получала
самое маленькое; родни у неё всё равно что не было: один какой-то старый
ключник, оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей, да другие
дядья у неё в мужиках состояли- вот и всё. Когда-то она слыла красавицей, но
красота с неё очень скоро соскочила. Татьяна очень боялась барыни и думала
только о том, как угодить барыне, как скорее сделать работу . <span>
<span>Когда она увидела Герасима в первый раз то так испугалась
его, что потом долго старалась не встречаться с ним. Герасим сначала не обращал
на неё внимания, потом стал посмеиваться, когда она испугано проходила мимо
него, а потом он начал заглядываться на неё, угощал пряниками, подарил ей
ленту, расчищал перед ней пыль своей метлой, улыбался ей и ласково мычал.
Бедная девка просто не знала, как ей быть и, что делать. Герасим стал
заступаться за Татьяну и следил, чтобы никто её не обижал. В доме все знали,
что Герасим полюбил Татьяну и собирался просить у барыни разрешения жениться на
Татьяне, но ждал новый кафтан который обещали сшить ему на лето.</span></span>
Так ну посмотрим: уж дождь дождём поливай ковшом, к нам быстрее приходи ,ярче солнышко свети, дождик тёплый с неба лей, красну девицу согрей, с радостью, да с песнями, хороводы вешние. Красно солнце, улыбнись! Весна нам, покажись нам быстрее приходи ,ярче солнышко свети ,дождик тёплый с неба лей, красну девицу согрей, с радостью ,да с песнями ,хороводы вешние. Красно солнце, улыбнись!
Что это? я падаю! у меня ноги подкашиваются» , — подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!.. » только не из "Войны и мир" , а из "ВойнЫ и мирА"