Мустай Карим рассказывает о жизни обычной детворы в небольшом ауле. Идёт война, и к повседневным заботам добавляется еще одна - чтение долгожданных писем. Одну такую весточку присылает мама главного героя произведения, маленького Ямиля, неожиданно уехавшая в город и оставившая сына на попечение бабушки.
Мама возвращается в родной аул не одна: она привозит Ямилю сестру, девочку по имени Оксана, к которой башкирский мальчишка привязывается всей душой. Девочка говорит только по-русски, и поначалу Ямилю очень трудно говорить с сестрой. Он по-детски защищает её, несмотря на то, что они ровесники, объясняет ей каждый непонятный шорох и терпеливо ждёт, когда сестричка привыкнет к новому дому.
Оксану принимают в детскую компанию, она осваивается и потихоньку начинает доверять окружающим. Ямиль на нее не нарадуется и, рассуждая сам с собой, постоянно сравнивает с соседскими детишками.
Неторопливое светлое повествование с огромным количеством чудесных детских диалогов и добрых моментов. На глазах читателя идёт обычная жизнь с её радостями и горестями. Ямиль изо всех сил старается помогать Оксане, самое страшное для него - это её слёзы. Он защищает её от гусака, вытаскивает из ручья её башмачок, в общем, ведёт себя, как настоящий мужчина.
Как-то Оксана говорит названному брату, что у них когда-то была и еще одна мама. Поначалу Ямиль ничего не понимает и решает, что это сказка, но оказывается, что любимая сёстренка права.
Вся история проникнута щемящей грустью. Финал книги и радостен, и печален одновременно, но с разлукой примиряет то, что для башкирской семьи маленькая Оксана осталась радостью. Радостью дома и мальчика, который с нетерпением будет ждать новой встречи.
Привет, сынок. Я тебя давно уже не видела, очень соскучилась. Скоро приеду навещу тебя, любимый сынок! Как у тебя там дела? Я знаю тебе осталось тебе совсем немного! Потерпи! Целую
Твоя мама
«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой,
В ту бездну прыгнет с вышины?
Бросаю мой кубок туда золотой:
Кто сыщет во тьме глубины
Мой кубок и с ним возвратится безвредно,
Тому он и будет наградой победной».
Так царь возгласил, и с высокой скалы,
Висевшей над бездной морской,
В пучину бездонной, зияющей мглы
Он бросил свой кубок златой.
«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?
Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»
Но рыцарь и латник недвижно стоят;
Молчанье — на вызов ответ;
В молчанье на грозное море глядят;
За кубком отважного нет.
И в третий раз царь возгласил громогласно:
«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»
И все безответны... вдруг паж молодой
Смиренно и дерзко вперед;
Он снял епанчу, и снял пояс он свой;
Их молча на землю кладет...
И дамы и рыцари мыслят, безгласны:
«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»
И он подступает к наклону скалы
И взор устремил в глубину...
Из чрева пучины бежали валы,
Шумя и гремя, в вышину;
И волны спирались и пена кипела:
Как будто гроза, наступая, ревела.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом;
Пучина бунтует, пучина клокочет...
Не море ль из моря извергнуться хочет?
И вдруг, успокоясь, волненье легло;
И грозно из пены седой
Разинулось черною щелью жерло;
И воды обратно толпой
Помчались во глубь истощенного чрева;
И глубь застонала от грома и рева.
И он, упредя разъяренный прилив,
Спасителя-бога призвал,
И дрогнули зрители, все возопив, —
Уж юноша в бездне пропал.
И бездна таинственно зев свой закрыла:
Его не спасет никакая уж сила.
Над бездной утихло... в ней глухо шумит...
И каждый, очей отвести
Не смея от бездны, печально твердит:
«Красавец отважный, прости!»
Все тише и тише на дне ее воет...
И сердце у всех ожиданием ноет.
«Хоть брось ты туда свой венец золотой,
Сказав: кто венец возвратит,
Тот с ним и престол мой разделит со мной! —
Меня твой престол не прельстит.
Того, что скрывает та бездна немая,
Ничья здесь душа не расскажет живая.
Немало судов, закруженных волной,
Глотала ее глубина:
Все мелкой назад вылетали щепой
С ее неприступного дна...»
Но слышится снова в пучине глубокой
Как будто роптанье прозы недалекой.
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
Как влага, мешаясь с огнем,
Волна за волною; и к небу летит
Дымящимся пена столбом...
И брызнул поток с оглушительным ревом,
Извергнутый бездны зияющим зевом.
Вдруг... что-то сквозь пену седой глубины
Мелькнуло живой белизной...
Мелькнула рука и плечо из волны...
И борется, спорит с волной...
И видят — весь берег потрясся от клича —
Он левою правит, а в правой добыча.
И долго дышал он, и тяжко дышал,
И божий приветствовал свет...
И каждый с весельем: «Он жив! — повторял. —
Чудеснее подвига нет!
Из темного гроба, из пропасти влажной
Спас душу живую красавец отважный».
Он на берег вышел; он встречен толпой;
К царевым ногам он упал;
И кубок у ног положил золотой;
И дочери царь приказал:
Дать юноше кубок с струей винограда;
И в сладость была для него та награда.
(продолжение следует...)
История образования рассматриваемого выражение уходит своими корнями крестьянский быт. Дело в том что давно Да мне тоже полагали что зима приходит неожиданно оказывается шутки М.Н. Задорнова имеют даже в некотором смысле исторический смысл
Объяснение:
однажды, я поехал в парк с родителями. У этого парка была легенда, захватывающая дух, но мои родители не верили в это. Когда мы приехали, я первым делом побежал на американские горки, они были больше тех, что я видел до этого, и выглядели они очень завораживающее и даже пугающе, но меня это не остановило. Поскольку мы поехали вечером, людей было не очень много. Я сел на первую повозку, и мы поехали. Мы ехали, как мне казалось не меньше часа, и на середине, когда мы были вниз головой, горки остановились. Мне стало очень страшно, я посмотрел на блок управления, и понял что там никого нет, я начал искать глазами своих родителей, и их не обнаружилось, рядом со мной никого не было. Вообще. Мне казалось, что это сон, я пытался проснуться, но ничего не выходило. Я закрыл глаза на несколько минут, а когда я их открыл, понял что мы едем. Не по горке. Домой. Мои родители весело что то обсуждали. Я спросил
их как мы провели время, они сказали что все было замечательно. я так и не понял, что это было, но точно не сон.