Медведь, просто русский медведь со всеми присущими качествами.
На мой взгляд, "миленькое" женское платье прежде всего должно подходить по фасону и по цвету, его обладательнице,которая должна выглядеть в нем "мило", т.е. нравиться прежде всего, самой себе, когда она смотрит на свое отражение в зеркале, и конечно же окружающим людям. Милое платье должно подчеркнуть все достоинства женщины или девушки, длинные стройные ноги,тонкую талию, красивые руки и т.д. и думаю,что платье должно быть, все таки нежной пастельной расцветки или рисунок с мелкими цветочками, а в отделке платья должны быть воланы,рюши,кружево и т.д.
Она была одна. Всегда когда она была одна она беспокоилась. Почему? Почему она одна? Меня она совсем не замечала, но я уверен чувствовала. Вдруг до моего слуха донеслась музыка, еще даже не музыка, а начало, просто звук. Откуда он вырвался? В этой привычной серости не бывает музыки, здесь всегда холод и сухость, эти стены видимо были сделаны так, что не пропускали ничего кроме плохого настроения. Но она была здесь. Невесомая, изящная, светлая. Все изменилось когда появился звук. Одного ее света было недостаточно, нужен был звук. И он появился. Я замер. Я боялся, что он оборвется. Но она напротив пошла к нему, и как... Она приподняла руку и протянула ее к звуку, она не хватала его, она давала ему свой свет. Звук испуганно замер, я похолодел, я был виноват, это я во всем виноват, она сделала все что могла. Я бы закричал если бы мог, я бы крикнул что она не виновата, это я. Но я не мог. И вдруг звук полился отовсюду, те самые стены которые так мучали меня пропустили его и играли с ним отражая как мячик. Звук, а это была уже мелодия заполнил всю комнату. Но она не шелохнулась. Высота изменилась и звук становился все более плавным, его безумие прошло, он все понял - он отскочил от стены и проник прямо ей в душу. Что тут случилось! Такой красивой я ее еще не видел. Она. Парила. Как волна. Весь мир был с нею, ее танец показал мне всё, все то что прятали стены больше не было тайной. Теперь я был свободен.
Прежде всего приходит на ум Аполлинария Суслова и списанная с неё Достоевским Настасья Филипповна в "Идиоте" - классический образ "роковой женщины" в мировой литературе. Я абсолютно ничего хорошего в этом словосочетании , в этой женской ипостаси никогда не видела. Для меня "роковая женщина" - это по-русски говоря "стерва", то понятие и явление , что раньше порицалось, а сейчас приобрело положительную коннотацию. Стерва - это жестокая, капризная, вздорная, взбалмошная, немилосердная особа, думающая только о себе, потакающая только своим капризам и прихотям, особа с явно завышенным самомнением и огромной гордыней. Иметь с ней дело в реальной жизни - "удовольствие" ещё то, я таких стараюсь по возможности избегать. И Достоевскому ведь ничего не оставалось как убить Настасью Филипповну с помощью Рогожина - видимо,и в жизни руки чесались по отношению к прототипу) Жаль только , что погубила эта "роковуха" такого прекрасного героя как князь Мышкин - и у Достоевского Суслова крови немало выпила. Но мужчины частенько увлекаются такими дамами - мужчине -охотнику интересней завоевывать и обладать женщиной "с перцем", чем кроткой, "домашней". Психолог Лабковский утверждает, что мужчины, любящие стерв и тянущиеся к такому типу из раза в раз - попросту мазохисты. Согласна с ним. Подобные садо-мазо отношения были у Маяковского и Лили Брик. Для меня все эти Сусловы, Брик, Йоко Оно крайне непривлекательны как личности ( хоть я и взяла здесь ник "Йоко" - в честь Музы Джона Леннона, на самом деле мне, как битломанке, нравилась всегда Линда - верная и добрая жена Пола Маккартни).
Слово,которое обозначает название местности Израильской долины - Армагеддон, вызывает во мне трепет, ужас и сильное желание оказаться по правую сторону Христа. От жути не спасёт даже то, что усоп прежде наступления второго пришествия Христа, так как все души, пребывавшие на Земле от начала времен и до окончания века, станут свидетелями явления Бога перед "человеками" во всей своей славе. Когда думаешь об Апокалипсисе, то невольно желаешь приобрести постоянное памятование о смерти, чтобы успеть до её прихода взрастить душевные плоды, достойные прощения совершенных при жизни, по умыслу или по неведению, грехов.
