Двадцатое столетие было отмечено желанием Индии обрести своё достойное место на арене международной политики. Интеллектуальная элита, в лице Тагора, Ганди и Неру, сознательно уходила от прямолинейных трактовок в теоретизации глобального статуса той или иной державы. Это объяснялось тем, что Индия на тот момент действительно была слаба и не являлась сколь-нибудь внушительной силой по стандартным в этом отношении меркам реалполитики. В этих условиях, элита была вынуждена стремиться обращаться к самой широкой аудитории в своих рассуждениях на тему будущего для Индии и приобретения ею международной самостоятельности, и, как следствие, определённых полномочий. После независимости в 1947 году, Джх. Неру с помощью разработанной им доктрины «личного интеллектуального интереса» добился для своей страны, в условиях холодной войны и биполярного противостояния, собственного «международного голоса», который был основан не на профессионализме властных институтов Индии или реальных возможностях государства, а скорее, на крайне удачливом комбинировании легитимности власти и международном лавировании вне категорий реалполитики.[1]
Индийские амбиции в достижении уровня Глобального Лидера получили новое развитие в последние годы, когда внутренние преобразование меняют и модернизируют страну более, чем за все сорок лет с момента реформ Неру. С уверенностью можно сказать, что Индия — пример преодоления «тихой» социальной революции, когда демократия, а теперь ещё и экономический рост, создаёт новую политическую элиту, с новыми устремлениями найти место Индии на карте основных игроков Мира.
Хотя, по сравнению с предыдущими годами, как это не покажется на первый взгляд странным, варианты и поле для такого манёвра у Индии сильно ограничены. Сегодня, желание обретения одной лишь только эфемерной «гипермощи», даже при условии обретения её в конце концов, не достаточно: в крайне взаимозависимом мире, который мы наблюдаем сейчас, стандартные оценки военной и экономической мощи того или иного государства уже не работают. Они не смогут в достаточном объёме удовлетворить и Индию. Если Индия желает достигнуть реального глобального влияния, более солидного международного веса, то необходимо не просто наращивать свою военную мощь и упорядочивать свою внутреннюю экономику, добиваясь ускоренного роста ВВП, — необходимо базировать свой дальнейший успех, на взаимозависимости с «передовыми экономиками». Такую тактику, избрала для себя КНР.[2]
Конец холодной войны подразумевал под собой триумф Запада, но, фактически, обозначил лишь новый уровень «геополитического беспокойства». Европа, пытаясь быть самодостаточной в своём «новом обличии», предпринимает всё новые и новые усилия к выстраиванию иных нежели прежде отношений со своим самым близким партнёром и союзником — США. Вторым вызовом этой «геополитической неустойчивости» явился крах выстраивания панарабского национального государства, который был заменён, очагами исламского экстремизма, ожоги которых чувствуют на себе Европа, США, Азия и Африка. И, наконец, третьим, и, возможно, наиболее существенным фактором в рассматриваемом выше вопросе является возвышении Азии, и прежде всего АТР, до роли «большой кузницы мира» с Китаем в авангарде и Индией, готовой обрести себя в новой для неё роли одного из гегемонов современности.
