Восьмая глава.
Отверженному и погружённому в тоску Тому хочется умереть — не навсегда, а на время, чтобы Бекки пожалела о своём поступке. Затем он решает податься в индейцы, но потом отвергает эту идею и выбирает блестящее поприще пирата.
Он намеревается сбежать из дому и отправляется в лес, где раскапывает свой тайник. К сожалению, там оказывается только один стеклянный шарик, а Том так рассчитывал на заговор, который помогает вместе со спрятанным шариком отыскать все потерянные. Том решает, что ему помешали ведьмы.
Тем временем в лес является Джо Гарпер. Они с Томом разыгрывают сцену из «Робина Гуда» и расстаются вполне довольные друг другом.
Протухшее яйцо выступает как знак греховности. А кулич превратился в сухарь. Итак, детали, связанные с символикой Воскресения, поставлены в семантический ряд ‘гниение, умирание’. В этой связи существенно, что фамилия гоголевского персонажа может быть понята как производная от лексемы «плюшка»; соответственно, сам Плюшкин подчеркнуто представлен как подобие засохшего кулича, как «сухарь», омертвевший душой. Любопытно использование при нравственной характеристике Плюшкина гастрономической метафорики: «Одинокая жизнь дала сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее &l ; >». Плюшкин в этой характеристике — единственный из помещиков, который «не ест», но которого «едят», «съедают» его собственные пороки. Коробочка и Собакевич В отличие от предыдущей пары это истинные и даже чрезмерные гурманы (особенно Собакевич). Соответственно, если пороки первых двух имеют скорее духовный характер, то у вторых — скорее «плотский». Коробочка Хозяйка угощает Чичикова, в частности, блинами, из которых гость свернул три блина и, обмакнувши их в растопленное масло, отправил в рот &l ; > -У вас, матушка, блинцы очень вкусны, - сказал Чичиков, принимаясь за принесенное горячее». Было бы соблазнительно соотнести угощение блинами со славянской ритуальной трапезой по покойнику, причем в роли покойника («мертвой души») может выступать как хозяйка, так и гость или оба персонажа. (Вообще, Коробочка ассоциируется с инфернальным миром, будучи наделена чертами ведьмы и Бабы-яги, о чем писали А.Д. Синявский и М.Я. Вайскопф (Терц А. &l ;Синявский А.Д.> В тени Гоголя. Лондон; Париж, 1975; Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. 2-е изд., испр. и расшир. М.: Рос. гос. гум. ун-т, 2002). Образ Бабы-яги привлекал внимание Гоголя — писателя; она персонаж «Ночи накануне Ивана Купала». Черты Бабы-яги прослеживаются в образе «жертвы могилы», старухи с мутными глазами, отворяющей ворота в &l ;Главах из романа “Гетьман”> У Коробочки Чичиков «чувствовал, что глаза его липнули, как будто их кто-нибудь вымазал медом». Сон может быть в данном контексте заместителем смерти. В волшебных сказках именно Баба-яга испытывает героя, ставя перед ним задачу не уснуть (Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. . СПб.: Изд-во С.-Пб. ун-та, 1996. С. 80-81). Но Коробочка еще и владелица настоящего меда, который пытается продать заезжему гостю. Мед же — реальный, а не метафорический — наряду с блинами использовался в похоронном обряде: «Пока покойник еще в доме, его угощают блинами: когда пекут блины, первый блин, еще горячий, иногда смазанный медом, кладут на лавку в головах умершего, или на окно, или на божницу. &l ; > На похоронах и поминках принято подавать кутью &l ; > вареный ячмень или пшеницу с разведенным водою медом, затем блины, кисель с медом &l ; > основной напиток — подслащенное медом пиво или брага» (Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография / Пер. с нем. К.Д. Цивиной. М.: Наука, 1991. 356). Собакевич Собакевич тоже хлебосол и гурман, но он также и чревоугодник. Вместе с тем он «патриот в еде» — поглощает щи и няню<span>, обвиняя наученного французом губернаторского </span>повара<span> в приготовлении кота под видом зайца и напоминая об обыкновении французов есть лягушек; достается от обжоры Собакевича французам и немцам и за то, что «выдумали </span>диету<span>, лечит голодом!».</span>
Творческий путь И.А. Бунина начинался с поэзии. Именно в лирике
проявились отличительные стороны его таланта, характерные особенности
Бунина–художника. В его стихотворениях звучит мотив гармонии и
оптимизма, приятия этой жизни и ее законов. Бунин уверен, что только в
единении с природой, в слиянии с ней можно почувствовать свою связь с
общей жизнью и понять замысел Божий.
Подтверждением тому служит стихотворение «Последний шмель». Уже
название произведения настраивает нас на лирично-печальную волну, вносит
нотки увядания, прощания и смерти, которые затем, по ходу
стихотворения, получат свое полное развитие.
Это произведение состоит из трех строф, каждую их которых можно
считать отдельной композиционной частью. Мне кажется, что первая строфа
служит как бы введением – она рассказывает о психологическом состоянии
лирического героя, намечает ход его размышлений:
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье
И как будто тоскуешь со мной?
Шмель в данном контексте помогает передать состояние героя,
который воспринимает это насекомое как некий символ траура, ухода,
смерти: «черный бархатный шмель», «заунывно гудящий». Мы видим, что
лирический герой тоскует. О чем или о ком? Об этом мы узнаем лишь в
конце стихотворения. А пока он призывает своего мнимого собеседника
наслаждаться последними прекрасными деньками:
За окном свет и зной, подоконники ярки,
Безмятежны и жарки последние дни,
Полетай, погуди — и в засохшей татарке,
На подушечке красной, усни.
И, поймав и насладившись прощальными нотами тепла и света,
заснуть, заснуть навсегда. Интересно, что описание цветка здесь
напоминает описание гроба: «в засохшей татарке, на подушечке красной».
Второе четверостишие насыщено яркими красками и тонами. Они
контрастируют с темой увядания, которая отчетливо звучит здесь. И от
этого контраста смерть представляется нам еще более грустной и
тягостной, еще более неожиданной.
Третья строфа раскрывает эту тему до конца, доводя ее до логического финала:
Не дано тебе знать человеческой думы,
Что давно опустели поля,
Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый
Золотого сухого шмеля!
Именно здесь нам открываются причины грусти лирического героя,
его печальные размышления о быстротечности жизни, ее мимолетности и
бренности. Совсем скоро яркость красок сменится угрюмой осенью с
пронзительным и холодным ветром. И шмель, неотъемлемая часть яркого
лета, радости и счастья, будет уничтожен суровыми и безжалостными силами
природы.
Так и счастье, по мнению лирического героя, очень недолговечно и
хрупко. Оно может исчезнуть в любую минуту, оставляя лишь горькое
сожаление и сильную боль. Больше того, так и сама жизнь исчезает, едва
успев начаться.
И самое грустное и страшное, что она начинает исчезать в самом
своем расцвете – смерть подкрадывается неожиданно и разит точно в цель:
«Безмятежны и жарки последние дни».
«Последний шмель» насыщен средствами художественной
выразительности. На мой взгляд, прежде всего, стоит обратить внимание на
метафоры. Само название стихотворения метафорично: последний шмель
олицетворяет быстротечность жизни и всего, что с ней связано, - счастья,
радости, тепла, света. Кроме того, и в описании этого насекомого
используются метафоры: «гудящий певучей струной», «в засохшей татарке
усни»; эпитеты: «бархатный шмель», «заунывно гудящий», «в татарке, на
подушечке красной, усни», «ветер угрюмый», «золотое оплечье».
Все стихотворение построено как диалог с немым собеседником –
шмелем. К нему обращены вопросы и восклицания лирического героя, которые
мы можем считать риторическими: «Ты зачем залетаешь в жилье человечье И
как будто тоскуешь со мной?», «Что уж скоро в бурьян сдует ветер
угрюмый Золотого сухого шмеля!» Кроме того, все глаголы в стихотворении
указывают на его диалогичность: он имеют форму 2 лица, единственного
числа.
Также в стихотворении используются и фонетические средства
художественной выразительности. Они передают «заунывный гул» шмеля – с
помощью диссонанса с использованием шипящих и звонких согласных:
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье…
А также помогают «услышать» свист осеннего ветра – «Что уж скоро
в бурьян сдует ветер угрюмый Золотого сухого шмеля!» - с помощью
свистящих и шипящих согласных.
Таким образом, стихотворение Бунина «Последний шмель» - образец
философской лирики поэта. Здесь затрагивается философская тема
быстротечности жизни и всевластия смерти. Именно то, что жизнь так
коротка, должно подтолкнуть нас, по мысли автора, еще больше любить наше
земное бытие, наслаждаться каждым его мгновением.