Оно может не понадобиться, если появиться какая-то замена. Но ее нет, и поэтому эти повести довольно нужны.
Княгиня Трубецкая достойна самых восхищенных слов, но я, человек ХХ века, подвигом ее действия не назвала бы. Это князья да графья сочли ее героиней, ибо в их глазах отказаться от светской жизни, от роскошных нарядов и уехать за тридевять земель в Сибирь, где пришлось бы жить в крестьянской избе, питаться простой пищей и не иметь возможности блистать на балах - приравнивалось к подвигу.
В романе "Герой нашего времени" М.Ю. Лермонтов представил образ Григория Александровича Печорина, к которому можно относиться по-разному: с сожалением - в связи с потерей героем ориентира в жизни, с осуждением - так как он принес разочарование ни одному человеку. Но благодаря ему автор знакомит с человеком из современного общества, у которого есть положительные стороны и недостатки. Лермонтов рассматривает его как через взаимоотношения с окружающими, так и оставляя наедине со своими мыслями.
Невозможность относиться с равнодушием к главному герою романа связана с его противоречивым характером, проявляющегося в стремлении создать ситуации, которые в обществе вызывают возмущение. Но именно через подобные эпизоды происходит проявление личности, поиск цели жизни, своего места в этом мире.
Печорин загадочен, поэтому привлекает всеобщее внимание. Своим пренебрежительным отношением к княжне Мэри на балу он влюбляет ее в себя. Его пытливость ума и образованность, твердость в решениях не оставляют без внимания ни одну из героинь произведения. Так, роковой стала встреча для Бэлы, полностью отдавшейся любовной связи с ним, но страдающей от ощущения ненужности. Его натура жаждала новизны. Обидчивость женщин, имевших отношения с Печориным, связана с ироничным отношением, за которым скрывалось равнодушие.
<span>Мы были в Серпухове весной 45-ого.<span> </span>После всего пережитого на фронте, госпиталь казался галлюцинацией. Взяли Вену, захватили Будапешт. Радио в палате не замолкало даже ночью. «война тоже самое. что и шахматы, Е-два — е-четыре, бац, нет пешки!», - высказал своё мнение Саша Селиванов, родившийся на Волге потомок татар. Саша получил кличку Самоходка: его толсто забинтованная раненная нога возвышалась над кроватью как пушка. «Нешто не навоевался?» -пробасил<span> </span>мой сосед с правой стороны Бородухов. Он был в возрасте и происходил из мезенских лесовиков. По левую сторону от меня лечился солдат Копёшкин. На его теле не было ни единого<span> </span>живого места:<span> </span>у него повреждены шейные позвонкибыли, перебиты обе рукии были ещё какие-то увечья. Его поместили в цельный нагрудный гипс, голова его была прибинтована к лубку. Копёшкин лежал в одном положении, навзничь, руки были согнуты в локтях и забинтованы до самых пальцев. В последнее время ему стало хуже. Говорил он без голоса, только шевелил губами. Какая-то хворь убивала его изнутри, лицо совсем усохло. Однажды к нему пришло из дому письмо. Письмо вскрыли и дали листочек ему в руки. До конца дня письмо так и не сдвинулось в руках Копёшкина. Только на следующий день он попросил его перевернуть, а потом весь день рассматривал обратный адрес. Наконец-то сдался Берлин! Но война не прекращалась ни третьего мая, ни седьмого… Когда же всё закончится?! Только ночью восьмого мая я услышал хрумкавшие сапоги начальника госпиталя полковника Туранцева, который говорил с завхозом Звонарчуком : «Выдать всем чистое — белье, постель. Заколоть кабана. Затем, хорошо было бы к обеду вина...» Вдруг Саенко вскрикнул: «Все! Конец!». Потом счастливо матернулся на всю палату, не находя иных слов.<span> </span>В окно я увидел сочного малинового цвета ракету. За ней появилась зелёная ракета. А потом басом зазвучали гудки. Еле дотерпев до рассвета, все помчались на улицу. Коридор загудел от поскрипывания костылей, садик при госпитале мгновенно наполнился народом. Внезапно грянул оркестр: «Вставай, страна огромная...»<span> </span>До обеда мы сменили бельё и побрились, а потом тётя Зина разнесла нам суп из кабана. После Звонарчук принёс поднос с бордовыми стаканами : «Мы победили, товарищи».<span> </span>После такого замечательно обеда, захмелев, мы начали мечтать о возвращении домой, даже Копёшкин начал шевелить пальцами. Саенко в припрыжку подошёл к нему и поднёс своё ухо к нему: «Ага, понятно.Сказал, у них тоже очень даже хорошо. Это где же такое место ? А-а, ясно... Из Пензы ты». Мне захотелось представить родину Копёшкина. Я представил бревенчатую избу с тремя окошками, древо, подобное на перевёрнутый веник, а потом нарисовал это. Я дал ему эту неказистую картинку в руки. Он одобряюще кивнул превратившимся в стрелу носом. До вечера он продержал мой рисунок. Оказалось, его уже не было. Он умер незаметно, неизвестно во сколько времени. Его унесли санитары. Его стакан с вином мы выпили в его честь. Вечером снова полыхал праздничный салют.</span><span> </span>
