<span>Растут пальмы, фикусы, гевеи, шоколадное дерево, древовидные папоротники, орхидеи, лианы. В лесах обитают ленивцы, ягуары, тапиры, муравьеды, свиньи-пекари, широконосые обезьяны, попугаи, ара, обезьяны ревуны, бабочки, жуки</span>
<span><span>Я бросил решать задачку и побежал в сад к ребятам. Бегу — навстречу идёт наш учитель.— Как дела? — говорит. — Догоняешь ветер?— Да нет, я так, в садик.Иду рядом с ним и думаю: «Вот сейчас спросит меня про задачу: какой ответ получился. А я что скажу? Ведь я ещё не успел решить».А он:— Хороша погода…— Ну да, — отвечаю, — конечно… — А сам боюсь: про задачу вдруг спросит.А он:— Нос-то у тебя красный! — И смеётся.— У меня всегда нос красный, такой уж у меня нос.— Что ж ты, — говорит, — так и собираешься с таким носом жить?Испугался я:— А что мне с ним делать?— Продать его и купить новый.— Это вы шутите.Он опять смеётся.Я жду, когда же он про задачу спросит.Так и не спросил про задачу.Забыл, наверное.На другой день вызывает меня:— А ну, покажи задачу.Не забыл, оказывается.Тетрадки под дождёмНа перемене Марик мне говорит:— Давай убежим с урока. Смотри, как на улице хорошо!— А вдруг тётя Даша задержит с портфелями?— Нужно портфели в окно побросать.Глянули мы в окно: возле самой стены сухо, а чуть подальше — огромная лужа. Не кидать же портфели в лужу! Мы сняли ремни с брюк, связали их вместе и осторожно спустили на них портфели. В это время звонок зазвенел. Учитель вошёл. Пришлось сесть на место. Урок начался. Дождь за окном полил.Марик записку мне пишет:— Пропали наши тетрадкиЯ ему отвечаю:— Пропали наши тетрадкиОн мне пишет:— Что делать будем?Я ему отвечаю:— Что делать будем?Вдруг вызывают меня к доске.— Не могу, — говорю, — я к доске идти.«Как же, — думаю, — без ремня идти?»— Иди, иди, я тебе помогу, — говорит учитель.— Не надо мне помогать.— Ты не заболел ли случайно?— Заболел, — говорю.— А с домашним заданием как?— Хорошо с домашним заданием.Учитель подходит ко мне.— А ну, покажи тетрадку.Я молчу.— Что с тобой происходит?Я молчу.— Придётся тебе поставить двойку.Он открывает журнал и ставит мне двойку, а я думаю о своей тетрадке, которая мокнет сейчас под дождём.Поставил учитель мне двойку и спокойно так говорит:— Какой-то сегодня ты странный…ЯандреевВсё из-за фамилии происходит. Я по алфавиту первый в журнале; чуть что, сразу меня вызывают. Поэтому и учусь хуже всех. Вот у Вовки Якулова все пятёрки. С его фамилией это нетрудно — он по списку в самом конце. Жди, пока его вызовут. А с моей фамилией пропадёшь. Стал я думать, что мне предпринять. За обедом думаю, перед сном думаю — никак ничего не могу придумать. Я даже в шкаф залез думать, чтобы мне не мешали. Вот в шкафу-то я это и придумал. Прихожу в класс, заявляю ребятам:— Я теперь не Андреев. Я теперь Яандреев.— Мы давно знаем, что ты Андреев.— Да нет, — говорю, — не Андреев, а Яандреев, на «Я» начинается — Яандреев.— Ничего не понятно. Какой же ты Яандреев, когда ты просто Андреев? Таких фамилий вообще не бывает.— У кого, — говорю, — не бывает, а у кого и бывает. Это позвольте мне знать.— Удивительно, — говорит Вовка, — почему ты вдруг Яандреевым стал!— Ещё увидите, — говорю.Подхожу к Александре Петровне:— У меня, знаете, дело такое: я теперь Яандреевым стал. Нельзя ли в журнале изменить, чтобы я на «Я» начинался?— Что за фокусы? — говорит Александра Петровна.— Это совсем не фокусы. Просто мне это очень важно. Я тогда сразу отличником буду.— Ах, вот оно что! Тогда можно. Иди, Яандреев, урок отвечать.Я пуговицу себе сам пришил!Я пуговицу себе сам пришил. Правда, я её криво пришил, но ведь я её сам пришил! А меня мама просит убрать со стола, как будто бы я не помог своей маме, — ведь пуговицу я сам пришил! А вчера вдруг дежурным назначили в классе. Очень мне нужно дежурным быть! Я ведь пуговицу себе сам пришил, а они кричат: «На других не надейся!» Я ни на кого не надеюсь. Я всё сам делаю — пуговицу себе сам пришил…Как я под партой сиделТолько к доске отвернулся учитель, а я раз — и под парту. Как заметит учитель, что я исчез, ужасно, наверное, удивится.Интересно, что он подумает? Станет спрашивать у всех, куда я делся, — вот смеху-то будет! Уже пол-урока прошло, а я всё сижу. «Когда же, — думаю, — он увидит, что меня в классе нет?» А под партой трудно сидеть. Спина у меня заболела даже. Попробуй-ка так просиди! Кашлянул я — никакого внимания. Не могу больше сидеть. Да ещё Серёжка мне в спину ногой всё время тычет. Не выдержал я. Не досидел до конца урока. Вылезаю и говорю:— Извините, Пётр Петрович…Учитель спрашивает:— В чём дело? Ты к доске хочешь?— Нет, извините меня, я под партой сидел…— Ну и как, там удобно сидеть, под партой? Ты сегодня сидел очень тихо. Вот так бы всегда на уроках.Передвижение комодаМаше семь лет. Она ходит в школу в первый класс и учится на «отлично». Её ставят в пример как лучшую ученицу. А однажды вот что случилось. Она не выучила урока и во</span></span>
В законах Хаммурапи ценность морального равенства осознаётся в сословно-классовой форме и в виде формальной справедливости. Основанием для справедливой оценки могла служить и служила интуитивно осознаваемая ценность морального равенства людей.
Если кратко, то:
1. Законы были крайне жестокими
2. Несправедливы по отношению к рабам и низшим сословиям
3. Законы защищали богатых
4. За незначительные проступки следовало жесточайшее наказание
<span>5. Законы защищали и давали привилегии свободным людям и рабовладельцам, в свою очередь, рабы считались за скот </span>
1) "Можно лгать в любви, в политике, в медицине, можно обмануть людей... но в искусстве обмануть нельзя". Антон Павлович Чехов
2) "Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк". Владимир Ильич Ленин
3) "Живопись спорит и соревнуется с природой". Леонардо да Винчи
4) "Великие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем". Лев Николаевич Толстой
5) "Высота культуры всегда стоит в прямой зависимости от любви к труду". Максим Горький
