Действие происходит на фоне прекрасной восточной природы.В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли, — пишет поэт. И нам сразу представляются раскидистые высокие красавицы, которые берегут под «кущей зеленой», дарящей отдых и прохладу, ленточку ручейка с холодной водой. Многие годы журчал студеный родник, а роскошная листва ждала под свою тень уставшего путника. Но никто не приходил к пальмам и не склонялся к живительному ручью, напрасно ждали они странника, который, утомившись от зноя, остановился бы отдохнуть в тени деревьев, с благодарностью приник к «влаге студеной» родника. «На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?» — обращаются пальмы к Богу, недовольные своей несправедливой судьбой. И что же ждет их в ответ? Небо услышало мольбу: вдали появился долгожданный караван.
Устроились путники отдохнуть в тени деревьев, наполнили кувшины водой из родника. Казалось бы, оправдались наконец долгие годы ожидания. Но, лишь только спустился вечер, жестокие люди срубили под корень деревья. Дети оборвали зеленую листву, сами пальмы были безжалостно изрублены, «и медленно жгли их до утра огнем». А утром караван спокойно продолжил свой путь, оставив после себя лишь бесплодную почву. И что же мы видим теперь? Вместо зеленой сени листьев, «ныне все дико и пусто кругом». Не с кем пошептаться роднику. Он уже не струится, как прежде, журча холодной волной.
Напрасно пророка о тени он просит —
Его лишь песок раскаленный заносит...
Так бессмысленно погибли гордые пальмы, которые видели смысл всей своей жизни в том, чтобы радовать глаз, дарить влагу и прохладу среди знойной песчаной пустыни. Красота, которая существовала в этих краях долгие годы, была уничтожена в один момент. Разве задумались эти люди, что оставили они после себя? Такая жестокость людей непростительна!
Стихотворение «Три пальмы» удивляет своей красочностью и силой. Большое впечатление произвело оно и на выдающегося русского критика В. Г. Белинского. «Какая образность! — так все и видишь перед собою, а увидев раз, никогда уж не забудешь! Дивная картина — так и блестит все яркостию восточных красок! Какая живописность, музыкальность, сила и крепость в каждом <span>стихе...», — писал он. В Сирии это стихотворение Лермонтова переведено на арабский язык, и дети в школах учат его наизусть.</span>
Не торопись, мой верный пес!
Зачем на грудь ко мне скакать?
Еще успеем мы стрелять.
Ты удивлен, что я прирос
На Волге: целый час стою
Недвижно, хмурюсь и молчу.
Я вспомнил молодость мою
И весь отдаться ей хочу
Здесь на свободе. Я похож
На нищего: вот бедный дом,
Тут, может, подали бы грош.
Но вот другой — богаче: в нем
Авось побольше подадут.
И нищий мимо; между тем
В богатом доме дворник плут
Не наделил его ничем.
Вот дом еще пышней, но там
Чуть не прогнали по шеям!
И, как нарочно, все село
Прошел — нигде не повезло!
Пуста, хоть выверни суму.
Тогда вернулся он назад
К убогой хижине — и рад,
Что корку бросили ему,
Бедняк ее, как робкий пес,
Подальше от людей унес
И гложет... Рано пренебрег
Я тем, что было под рукой,
И чуть не детскою ногой
Ступил за отческий порог.
Меня старались удержать
Мои друзья, молила мать,
Мне лепетал любимый лес:
Верь, нет милей родных небес!
Нигде не дышится вольней
Родных лугов, родных полей,
И той же песенкою полн
Был говор этих милых волн.
Но я не верил ничему.
Нет,— говорил я жизни той: —
Ничем не купленный покой
Противен сердцу моему...
Быть может, недостало сил
Или мой труд не нужен был,
Но жизнь напрасно я убил,
И то, о чем дерзал мечтать,
Теперь мне стыдно вспоминать!
Все силы сердца моего
Истратив в медленной борьбе,
Не допросившись ничего
От жизни ближним и себе,
Стучусь я робко у дверей
Убогой юности моей:
— О юность бедная моя!
Прости меня, смирился я!
Не помяни мне дерзких грел,
С какими бросив край родной,
Я издевался над тобой!
Не помяни мне глупых слез,
Какими плакал я не раз,
Твоим покоем тяготясь!
Но благодушно что-нибудь,
На чем бы сердцем отдохнуть
Я мог, пошли мне! Я устал,
В себя я веру потерял,
И только память детских дней
Не тяготит души моей...
Я рос, как многие, в глуши,
У берегов большой реки,
Где лишь кричали кулики,
Шумели глухо камыши,
Рядами стаи белых птиц,
Как изваяния гробниц,
Сидели важно на песке;
Виднелись горы вдалеке,
И синий бесконечный лес
Скрывал ту сторону небес,
Куда, дневной окончив путь,
Уходит солнце отдохнуть.
Я страха смолоду не знал,
Считал я братьями людей,
И даже скоро перестал
Бояться леших и чертей.
Однажды няня говорит:
«Не бегай ночью — волк сидит
За нашей ригой, а в саду
Гуляют черти на пруду!»
И в ту же ночь пошел я в сад.
Не то, чтоб я чертям был рад,
А так — хотелось видеть их.
Иду. Ночная тишина
Какой-то зоркостью полна,
Как будто с умыслом притих
Весь божий мир — и наблюдал,
Что дерзкий мальчик затевал!
И как-то не шагалось мне
В всезрящей этой тишине.
Не воротиться ли домой?
А то как черти нападут
И потащат с собою в пруд,
И жить заставят под водой?
Однако, я не шел назад.
Играет месяц над прудом,
И отражается на нем
Береговых деревьев ряд.
Я постоял на берегу,
Послушал — черти ни гу-гу!
Я пруд три раза обошел,
Но черт не выплыл, не пришел!
Смотрел я меж ветвей дерев
И меж широких лопухов,
Что поросли вдоль берегов,
В воде: не спрятался ли там?
Узнать бы можно по рогам.
Нет никого! Пошел я прочь,
Нарочно сдерживая шаг.
Сошла мне даром эта ночь,
Но если б друг какой иль враг
Засел в кусту и закричал,
Иль даже, спугнутая мной,
Взвилась сова над головой,—
Наверно б мертвый я упал!
Так, любопытствуя, давил
Я страхи ложные в себе
И в бесполезной той борьбе
Немало силы погубил.
Зато добытая с тех пор
Привычка не искать опор
Меня вела своим путем,
Пока рожденного рабом
Самолюбивая судьба
Не обратила вновь в раба!
Если имеется в виду Винни-Пух из книги А.А. Милна в пересказе Б. Заходера, то вот:
Люблю я мед
(Тирлим-бом-бом),
Люблю друзей
(Тирлим-бом-бом),
А значит, я люблю
Ходить к ним в гости!
В гостях всегда
(Тирлим-бом-бом)
Найдется что?
(Тирлим-бом-бом),
Найдется все,
Что любят эти гости!
а если из мультика, то что-нибудь вроде:
Вот берет горшочек меду Винни-Пух
И идет он к другу - он же друг
Не донес он меду, правда,
Но горшочек-то остался!
Есть горшочек - значит, не беда!
Да!
<span>Что нужно воспитывать любовь к природе, к окружающему миру, сострадания к "братьям меньшим"; интерес к чтению. </span>
<span>В XVIII в.- первой половине XIX вв. правительство предпринимало <em>попытки регламентировать военную службу казаков и приблизить ее условия к армейской.</em></span>Казачьи полки XVIII в. – в качестве основной боевой единицы - формировались на время боевых действий, не имели строго установленных штатов и постоянного состава. Казаки приписывались к полкам по определению атамана и старшин.В 1732 г. в период “реформ Б.Х.Миниха” у русского военного командования возникла идея превратить иррегулярные казачьи части в регулярные драгунские под командованием строевых офицеров. К счастью для казаков, эта идея так и не была реализована.Другую идею унификации казачьего военного строя высказал наказной атаман С.Д.Ефремов, который представил в 1765 г. в Военную коллегию проект создания казачьих полков как постоянных воинских подразделений. Всего предполагалось создать 20 постоянных казачьих полков в составе 600 сабель, дав им единообразное обмундирование и названия по станицам. Это проект также не был реализован, но постепенно войско Донское стало приводиться к единой организации.