Происходит от числ. полтора<span> + </span>сто<span>, далее из др.-русск. </span>полтора<span> (Лаврентьевск. летоп., Ипатьевск. летоп., палея 1406 г.). Ср.: укр. </span>півтора<span>́, польск. </span>рółtоrа<span>. От </span>пол<span> и </span>второй, из *роlъ vъtora<span> «</span>половина второго<span>»; ср., также </span><span>полъ друга</span><span>, </span><span>полъ третья</span><span> «</span>два с половиной<span>», </span><span>полъ шеста</span><span> «</span>пять<span> с </span>половиной<span>», </span>полпята<span> — ещё у Ломоносова. Уже др.-русск. полуторы грив(ь)ны (смол. грам. 1229 г., А, Б), полъторы (В часто). и праслав. *sъto, от кот. в числе прочего произошли: др.-русск. </span>съто<span>, ст.-слав. </span>съто<span> (др.-греч. </span>ἑκατόν<span>), русск., укр., белор. сто (род. п. мн. ч. сот), болг. сто, сербохорв. сто̑, чешск., словацк. </span>sto<span>, польск. sto (род. п. мн. set), в.-луж., н.-луж. sto. Рум. </span>sută<span> «сто» заимств. из слав. *sъtо. Связано с лит. šim̃tas «сто», латышск. sìmts, др.-инд. c̨atám, авест. satǝm, греч. ἑκατόν (εΏ- первонач. значило «один»), лат. </span>centum<span>, ирл. cét, готск. </span>hund<span>, тохар. känt. Большинство исследователей считает исконнослав., восходящим к и.-е. *ḱɨ̥tom. В пользу исконнослав. происхождения говорит </span>стори́ца<span>. Ожидалось бы слав. ę из и.-е. ɨ̥. Другие пытались доказать ир. происхождение слав. слова. Теорию о заимствовании основывают также на ссылках на учение об ир. вокализме Андреаса--Вакернагеля (Nachr. d. Gött. Ges. d. Wiss., 1911, 8), которые реконструируют др.-ир. праформу *sutǝm «сто», а также на соотношении форм *Dъněprъ : </span>Δάναπρις<span>. Согласно Шахматову, -ъ- мог развиться в аллегровых формах типа *dъvě sъtě «двести». Против распространенности случаев заимствования числительных «сто» и «тысяча» не приходится возражать. Так, из ир. происходят фин. </span>sata<span> «сто», крым-готск. </span>sada<span> — то же. Кикерс пытается объяснить *sъto из *sęsętо = греч. ἑκατόν, т. е. первонач. «одна сотня», что неубедительно. Неправдоподобно также объяснение -ъ- мнимым влиянием слав. соответствия лит. </span>sutis<span> «куча камней». </span><span>Использованы данные словаря М. Фасмера;см. Список литературы. </span><span>
По своему происхождению числительное полтора - полторы представляет собой результат слияния в одно слово сочетаний полъ вътора и полъ въторы .Такой способ количественного представления в древнерусском языке был широко распространен; ср.: полъ третья (два с половиной), полъ шеста (пять с половиной). В современном русском языке производность числительного полтора - полторы не осознается.
На высокой ступени. пайщики паевого общество - повтор(в народе "масло-масляное"), лучше сказать работники, сотрудники паевого общества ОблЕченный властью проверить можно словом облечь(устар.)- наградить 4) возмжно НИ обращая - не уверен в этом 5)Он знает очень много интересного и разговаривает на понятном языке(употреблено как фразиологизм). - здесь не уместно потвор слова очень, и понятливо тоже как то нелепо выглядит.
<span>На мольберте в мастерской Виктора Попкова в день его гибели — 12 ноября 1974 года — стояла картина «Осенние дожди (Пушкин)». Приехав в октябре 1973 года в Михайловское, Попков был поражен очарованием тамошних мест. В первом, блестящем по эмоциональному состоянию эскизе к картине возникла изящная фигура поэта на фоне прекрасной природы, где осень окрасила все в желтые и синевато-зеленые цвета. Попков нашел в Михайловском созвучия своему настроению, в пушкинской поэзии — родственный взгляд на мир. Элегичность всего строя картины, блеклые цвета унылого пейзажа с одинокой белой лошадью, дрожащая рябь на реке и зябкая фигура поэта, взирающего на дивную осеннюю природу, соответствовали лирическому чувству Попкова. Подобно поэту, он так же оставался один на один с миром природы и постигал ее скрытые ценности. Художник заказал фрак, одевал в него художника Ю. С. Павлова и писал Пушкина. Но нередко он сам облачался в «пушкинские одежды», чтобы «войти в роль», а главное — почувствовать нечто, роднившее его с поэтом. </span> <span>Живопись полна изящества, присущего последним произведениям Попкова. Оно в утонченной фигуре Пушкина, нервных его пальцах, охвативших руки, в бледной цветовой гамме дальних лугов, тактичной желтизне округлых кустов с рельефно прорисованными листьями. Изящество — в пропорциях колонн и консолей, в соотнесении их с масштабом человека. Лирично-печальная русская природа поэтична, как у Пушкина, музыкальна, как его поэзия. Историческая достоверность сюжета захлестывается остроэмоциональной художнической речью, повествующей о проникновенном восприятии художником природы, мира. Картина, конечно, не историческое произведение. Скорее это импровизация на тему Пушкина, некая ретроспекция, позволившая Попкову окунуться в мир поэтических переживаний, уподоблений поэту. </span> <span>«Осенние дожди (Пушкин)» — прощальное произведение Попкова. Может быть, потому, что для художника так важно окрасить все личным мироощущением, он не останавливается перед подчинением этим целям особенностей других жанров. В картине «Осенние дожди (Пушкин)» узнаются варианты настроений, внутренних переживаний Попкова. Они видятся в зыбкой фигуре поэта, в тоскливом осеннем пейзаже, в порывистом неуютном состоянии ветреной погоды. Художник как бы уподобляется своим персонажам, и в этом проявляется суть всех последних его произведений. Очевидно, поэтому «Осенние дожди» так близки его «ассоциативному» циклу, близки автопортретному жанру.</span>