Природа никогда не создает шума. Она учит человека величию в тишине. Молчит солнце. Беззвучно разворачивается перед нами звездное небо. Мало и редко слышим мы из «сердцевины земли». Милостиво о блаженно покоятся царственные горы. Даже море способно к «глубокой тишине». Самое великое в природе, то, что определяет и решает как таковую нашу судьбу, происходит бесшумно… А человек шумит. Он шумит спозаранку и допоздна, преднамеренно и непреднамеренно, работая и развлекаясь. И этот шум никак не соотносится с достигаемым благодаря ему результатом. Так и хочется сказать, что шум составляет «привилегию» человека в мире, ибо все, то природа дает нашему слуху, - это таинственный и многозначительный звук, а не назойливый и пустой шум. Пораженные и захваченные, стоим мы, когда свой голос поднимает гром, вулкан или ураган, и внимаем этому голосу, который вознамерился сказать на нечто величественное. Рокот Рейнского водопада или моря, обвалы горной лавины, шепот леса, журчанье ручья, пение соловья мы слышим не как шум, а как речь или песню родственных нам, но таинственных сил. Грохот трамваев, треск и шипение фабрик , рев мотоциклов, визг тормозящих автомобилей, хлопанье кнута, отбивание косы, резкие звуки мусорных машин и, ах, так часто…рев радио – это шум, докучливый шум, так ничтожно мало значащий в духовном смысле. Шум присутствует везде, где звук мало значит или вовсе ничего не значит, где громыхание, свистение, жужжание, гудение, рев, проникая в человека, мало что дают ему. Шум – дерзкий и разочаровывающий, кичливый и пустой, самоуверенный и поверхностный, беспощадный и лживый. Можно привыкнуть к шуму, но никогда нельзя им наслаждаться. Он не таит в себе ничего духовного. Он «говорит», не имея, что сказать. Поэтому всякое плохое искусство, всякая глупая речь, всякая пустая книга – шум. При этом шум возникает из духовного «ничто» и растворяется в духовном «ничто». Он выманивает человека из его духовного убежища, из его сосредоточенности, раздражает его, связывает, так что тот живет уже не духовной, а исключительно внешней жизнью. Говоря языком современной психологии ,он прививает человеку «экстравертную установку», ничем не возмещая ему это. Примерно так: «Приветствую тебя, человек!.. Послушай-ка! Впрочем, мне нечего тебе сказать!..» И снова… И снова… Бедный человек подвергается нападкам и даже не может отразить нападающего: «Если тебе нечего сказать, оставь меня в покое». И чем больше человек захвачен шумом, тем привычнее для его души внимание к чисто внешнему. Благодаря шуму внешний мир становится значимым. Он оглушает человека, поглощает его. Шум, так сказать, «ослепляет» восприятие, и человек становится духовно «глух». Шум перекрывает все: во внешнем – пение мира, откровение природы, вдохновение от космического безмолвия. Во внутреннем – возникновение слова, рождение мелодии, отдохновение души, покой разума. Потому что воистину, где нет тишины, там нет покоя. Где шумит ничтожное, там смолкает Вечное. Робка также и муза. Как легко спугнуть ее шумом!.. Нежна ее сущность, голос ее нежен. А шум – дерзкий парень. Ничего не знает этот грубиян о таинственной изначальной мелодии, которая поднимается из колодца души, иногда вопрошая, иногда взывая, иногда вздыхая. Он вытесняет эту мелодию из земной жизни и земной музыки… От этого бедствия я не знаю утешения. Есть только одно: побороть шум… (По И. Ильину)
