<span>В стихотворении сочетается трехстопный и четырехстопный анапест, рифмовка – перекрестная, кольцевая и парная. Поэт использует различные средства художественной выразительности: эпитет («убогие лица», «под пленительным небом», «солнце пурпурное»), метафору и антитезу («Не страшат тебя громы небесные, А земные ты держишь в руках»), анафору («Где бы сеятель твой и хранитель, Где бы русский мужик не стонал?»), риторические вопросы и обращения («Эй, сердечный! Что же значит твой стон бесконечный?»), синтаксический параллелизм («Стонет он по полям, по дорогам, Стонет он по тюрьмам, по острогам…»), бессоюзие и ряды однородных членов («Упоение лестью бесстыдною, волокитство, обжорство, игру…»), фразеологизмы («аркадская идиллия», «Свету божьего солнца не рад»), афористическую фразу («Щелкоперов забавою Ты народное благо зовешь»). В стихотворении мы находим слова и выражения высокого стиля («пилигримы», «скудная лепта», «похоронная тризна», «отчизна», «почил»). Анализируя фонетический строй произведения, отметим наличие аллитерации («Записав свое имя и званье», «Волга! Волга! Весной многоводной…») и ассонанса («Стонет он по полям, по дорогам…»).</span>
Все знают: греческая мифология — это прежде всего очень много имён. Это для нас; а для самих греков их было ещё больше. Почти в каждом городке или селе были свои местные божества; и даже про тех, которые были общими, в каждом городе рассказывали по-своему. Кто всю жизнь жил на одном месте и мало что знал о других, тех это мало беспокоило. Но кто часто переходил из города в город и из области в область, как, например, бродячие певцы, тем от этого было много неудобств. Чтобы петь, упоминая множество богов и героев, нужно было согласовать местные предания и хотя бы договориться о том, кто кому сын и кто кому муж. А чтобы лучше запомнить — изложить эти родословные складными стихами и сказать, будто эти стихи продиктованы самими Музами, богинями разума, слова и песни.Это и сделал певец Гесиод из-под Витой Горы — Геликона, где будто бы Музы водят свои хороводы. Из этого и получилась поэма «феогония» (или «Теогония»), что по-гречески значит «О происхождении богов» — от самого начала мироздания и до тех пор, когда от бессмертных богов стали рождаться смертные герои. На тридцати страницах здесь названы и связаны друг с другом больше трёхсот имён. Все они укладываются в три мифологические эпохи: когда правили древнейшие боги во главе с Ураном; когда правили старшие боги — Титаны во главе с Кроном; и когда стали править и правят младшие боги — Олимпийцы во главе с Зевсом.
Можно ли предвидеть смерть? Не бояться её? Привыкнуть к ней? Нет. Ни один человек не содрогнется, почувствовав близость и неминуемость скорой кончины. Ведь, как сказал И. С. Тургенев «старая штука смерть, а каждому внове».
Евгений Базаров — один из любимых героев Тургенева. Для читателя его смерть является совершенно неожиданным и… нежелательным поворотом событий, он до самого конца надеется, что Базаров будет жить. Как! Почему? Ведь, подумайте сами, Евгений не может умереть, он хотел сделать ещё столько великих дел! А, может быть, автор и сам не верит, что случай, просто глупый случай помешал его герою стать вторым Наполеоном или Галилеем? Но, нет. Он хорошо знал, что и зачем делает, подписывая Базарову смертный приговор.
Всем известно, что на первых этапах написания книги Тургенев относился к нигилизму и вообще к образу такого человека, как Базаров, довольно негативно. Но, позже заинтересовался манерой поведения созданного персонажа и изменил свое мнение. Автор постарался редактировать уже сложившееся отрицательное впечатление читателя о герое — поместил Базарова в ситуацию, где все его лучшие человеческие качества проявляются во всей силе, где эта незаурядная, сильная личность заслуживает жалости и снисхождения. Но, даже в сложившихся обстоятельствах еще не все читатели считают Евгения не зверем, а человеком.
И тогда Тургенев решился на последнее средство: Базаров умирает — безстрашный перед лицом смерти, все еще мечтая о подвиге, по-прежнему безответно любящий и верный. И тогда уже принимают все. И те, кто считал его героем, и те, кто — подонком, но все — пораженные силой духа и кристельной честностью этого очень неоднозначного персонажа.
А еще, мне кажется, сколько бы Тургенев не любил Евгения Базарова, он понял, когда надо вовремя остановится. С возрастом юношеский запал, желание совершить что-то великое обязательно прошло бы, страсть к Одинцовой поутихла и - кем бы был сей «рыцарь бедный»? Уездным лекарем?! Лечил крестьян и философствовал, как и его отец?
Но, чем бы тогда он отличился, запомнился, выделился из этой безконечной вереницы банальных, обыденных людей без собственных действий, идей, мечтаний…