Повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» — это война, её уголок, не освещенный ни вспышками «катюш», ни россыпью победных фейерверков; тайна, порожденная не фронтовой необходимостью, но гнусностью замысла и осуществления. А называется так потому, что в произведении звучало одноимённое стихотворение Лермонтова. Анатолий Приставкин пишет о разбитых мечтах, о том, как погибает вера в добро, и все это с невыносимой безысходностью.
Жизнь несправедлива. Взрослые убивают друг друга, оставляют детей и их тоже убивают. Кукушата, готовы на все ради еды. Они сломаны, брошены и лишены будущего.
Читаешь и ловишь себя на мысли, что имеешь все, чего нет у Кукушат. Самое главное есть любовь родителей. Мы далеки друг от друга, между нами целая пропасть.
Если бы Кукушатам дарили хоть немного настоящей человеческой любви, показали, что есть не только мрачное существование, а еще доброта и что-то светлое, то у нас было бы будущее. Дети – это наше продолжение. Вырастив их в любви и на благодатной почве, мы увидим плоды. Не стоит забывать об этом.
Лесной хозяин
Напечатать
Расскажу,
как было в лесу перед самым дождем. Наступила такая тишина, было такое
напряжение в ожидании первых капель, что, казалось, каждый листик,
каждая хвоинка силилась быть первой и поймать первую каплю дождя. И так
стало в лесу, будто каждая мельчайшая сущность получила свое
собственное, отдельное выражение.
Так вхожу я к ним в это время,
и мне кажется: они все, как люди, повернулись ко мне лицами
и по глупости своей у меня, как у Бога, просят дождя.
— А ну-ка, старик, — приказал я дождю, — будет тебе всех нас томить, ехать так ехать, начинай!
Но дождик в этот раз меня не послушался, и я вспомнил о своей новой
соломенной шляпе: пойдет дождь — и шляпа моя пропала. Но тут, думая
о шляпе, увидел я необыкновенную елку. Росла она, конечно, в тени,
и оттого сучья у нее когда-то были опущены вниз. Теперь же, после
выборочной рубки, она очутилась на свету, и каждый сук ее стал расти
кверху. Наверно, и нижние суки со временем поднялись бы, но ветки эти,
соприкоснувшись с землей, выпустили корешки и прицепились… Так под елкой
с поднятыми вверх сучьями внизу получился хороший шалашик. Нарубив
лапнику, я уплотнил его, сделал вход, устелил внизу сиденье. И только
уселся, чтобы начать новую беседу с дождем, как вижу, против меня,
совсем близко, пылает большое дерево. Быстро схватил я с шалаша лапник,
собрал его в веник и, стегая по горящему месту, мало-помалу пожар
затушил раньше, чем пламя пережгло кору дерева кругом и тем сделало бы
невозможным движение сока.
Вокруг дерева место не было обожжено
костром, коров тут не пасли, и не могло быть подпасков, на которых все
валят вину за пожары. Вспомнив свои детские разбойничьи годы,
я сообразил, что смолу на дереве поджег, скорей всего, какой-нибудь
мальчишка из озорства, из любопытства поглядеть, как будет гореть смола.
Спустившись в свои детские годы, я представил себе, до чего же это
приятно взять чиркнуть спичкой и поджечь дерево.
Мне стало ясно,
что вредитель, когда загорелась смола, вдруг увидел меня и скрылся
тут же где-нибудь в ближайших кустах. Тогда, сделав вид, будто
я продолжаю свой путь, посвистывая, удалился я с места пожара и, сделав
несколько десятков шагов вдоль просеки, прыгнул в кусты и возвратился
на старое место и тоже затаился.
Недолго пришлось мне ждать
разбойника. Из куста вышел белокурый мальчик лет семи-восьми,
с рыжеватым солнечным запеком, смелыми, открытыми глазами, полуголый
и с отличным сложением. Он враждебно поглядел в сторону просеки, куда
я ушел, поднял еловую шишку и, желая пустить ее куда-то в меня, так
размахнулся, что перевернулся даже кругом себя. Это его не смутило;
напротив, он как настоящий хозяин лесов, заложил обе руки в карманы,
стал разглядывать место пожара и так сказал:
— Выходи, Зина, он ушел!
Вышла девочка, чуть постарше, чуть повыше и с большой корзиной в руке.
— Зина, — сказал мальчик, — знаешь что?
Зина глянула на него большими спокойными глазами и ответила просто:
— Нет, Вася, не знаю.
—
Где тебе! — вымолвил хозяин лесов. — Я хочу сказать тебе: не приди тот
человек, не погаси он пожар, то, пожалуй, от этого дерева сгорел бы весь
лес. Вот бы мы тогда поглядели!
— Дурак ты! — сказала Зина.
— Правда, Зина, — сказал я. — Вздумал чем хвастаться, настоящий дурак!
И как только я сказал эти слова, задорный хозяин лесов вдруг, как теперь говорят, «смылся».
А Зина, видимо, и не думала отвечать за разбойника. Она спокойно
глядела на меня, только бровки ее поднялись чуть-чуть удивленно.
При виде такой разумной девочки мне захотелось обратить всю эту историю
в шутку, расположить ее к себе и потом вместе обработать хозяина лесов.
Как раз в это время напряжение всех живых существ, ожидающих дождя,
дошло до крайности.
— Зина, — сказал я, — смотри, как все
листики, все травинки ждут дождя. Вон заячья капуста даже на пень
забралась, чтобы захватить первые капли.
Девочке моя шутка понравилась, она милостиво мне улыбнулась.
— Ну, старик, — сказал я дождю, — будет тебе всех нас томить, начинай, поехали!
И в этот раз дождик послушался, пошел. А девочка серьезно, вдумчиво
сосредоточилась на мне и губки поджала, как будто хотела сказать: «Шутки
шутками, а все-таки дождик пошел».
— Зина, — сказал я поспешно, — скажи, что у тебя в этой большой корзине?
Она показала: там было два белых гриба. Мы уложили в корзину мою новую
шляпу, закрыли папоротником и направились от дождя в мой шалаш. Наломав
еще лапнику, мы укрыли его хорошо и залезли.
— Вася! — крикнула девочка. — Будет дурить, выходи!
И хозяин лесов, подгоняемый проливным дождем, не замедлил явиться.
Как только мальчик уселся рядом с нами и захотел что-то сказать, я поднял вверх указательный палец и приказал хозяину:
— Ни гугу!
И все мы трое замерли.
Невозможно передать все прелести пребывания в лесу под елкой во время
теплого летнего дождя. Хохлатый рябчик, гонимый дождем, ворвался
в середину нашей густой елки и уселся над самым шалашом. Совсем на виду
под веточкой устроился зяблик. Ежик пришел. Проковылял мимо заяц.
И долго дождик шептал и шептал что-то нашей елке. И мы долго сидели,
и все было так, будто настоящий хозяин лесов каждому из нас отдельно
шептал, шептал, шептал…
Ответ:
1)
Проснуться бы завтра пораньше
И полем –
К дубровной меже,
Где самые ранние ландыши
С зарей распустились уже.
У дола свернуть только в сторону
И ахнуть, узрев с высоты:
В зеленые дудки завернуты,
Как градинки, эти цветы.
Чуть свесив росистые венчики,
Молчком на пригреве стоят,
Но белые их бубенчики –
Прислушаешься – звенят.
И есть что-то в музыке высшее,
Что входит как радость в судьбу.
И эти звоночки неслышные
Морщины разгладят на лбу.
Над своим романом Лермонтов работал на протяжении 1838 года. Увидел свет
роман только через два года. В «Герое нашего времени» поэт продолжает
развитие той же идеи, которая составила основу стихотворений «Дума», а
именно: отчего люди с огромным жизненным потенциалом и энергией не
находят им достойного применения? Описанием жизни Печорина, главного героя романа, Лермонтов пытается осветить этот вопрос.
«Фаталист» – пятая часть романа «Герой нашего времени»,
в то же время, как и остальные четыре части, она вполне как
самостоятельное произведение. Образ главного героя – объединяющее звено
этих частей. Все действующие лица объединены вокруг него.
Если в
первых двух частях – «Бэла», «Максим Максимыч» – о герое повествуют
Максим Максимыч и сам автор, то последующие три части, в том числе и
«Фаталист», являются дневником Печорина. Будучи таковыми, они помогают
понять причины поступков героя. Если в четырех частях автор показывает
социальную среду как ваятеля характера и нравственного облика Печорина,
то в «Фаталисте» Лермонтова занимает то, может ли критически мыслящий
человек, хорошо понимающий изъяны своего общества, восстать против них. С
точки зрения фаталистов, это и бесполезно, ведь невозможно избежать
того, чему суждено быть, ведь миром правит рок, или фатум.
Первоначально
герой тоже так думал, особенно после гибели Вулича. Он безрассудно
стремится испытать судьбу, считая, то, что написано на роду, того не
миновать. Но каждый раз, выходя победителем из опаснейших ситуаций
благодаря своему уму, трезвому расчету и бесстрашию, он начинал
сомневаться, в фатуме ли дело? А, может, и нет его вообще? Так как
природе Печорина свойственен скептицизм, толкающий его сомневаться во
всем, он не может прийти к окончательному выводу на этот счет. Но уверен
он лишь в одном: существует предначертание или нет, человек во всех
ситуациях должен проявлять силу воли и решительность.
Автор при
любом удобном случае акцентирует внимание на том, как Печорин все время
брезгует светским обществом и чуждается его, ему там скучно. Он натура
деятельная, а в обществе, к которому он принадлежит, вся деятельность
направлена на мелкие интрижки и пустословие, внешнюю напыщенность. В
этом обществе нет ни настоящей бескорыстной любви, ни дружбы, ни
нормальных взаимоотношений между людьми. Но готов ли он восстать против
такого общества? По-видимому, нет, а то не стал бы он убегать от него.
Его борьба мелочна, так как проявляется при встрече с отдельными
представителями света, а от того и не имеет будущего. Позже это понимает
и сам герой, признающий, что в этой борьбе он истощил все свои душевные
силы, необходимые для действительной жизни. Под действительной жизнью
он подразумевает жизнь, проведенную в благородном служении обществу.
Печорин
является представителем молодого поколения 30-х годов XIX века. Через
него Лермонтов осуждает это поколение за неспособность их служить
высоким целям.
