Жил цыплёнок. Фантазия у него была очень развитая. Ко всему он придумывал сказки. К солнышку,к радуге,к избушке на курьих ножках. Был он маленький и смешной,но друзей у него было мало. Всего один друг. Искал он именно желтых друзей. Не бурых,не синих, а жёлтых! Жёлтая гусеница и жёлтый цыплёнка говорили мамам не правду ,чтобы пойти вместе в интересные места. А через какое-то время цыплёнок задумался и спросил у гусеницы"как стать большим?". Гусеница ответила,что надо много кушать. А цыплёнеу надо кушать клюкву! Съел цыплёнок клюква и не вырос. Плакал и плакал малыш. Глазки у него от слез покраснели и ни кто не знал "почему". Вот и всё. Думаешь это конец? Нет. Цыплёнок и гусеница хорошие,а значит заканчивать мне и не зачем?
— Ну вот, встал бы утром, — начал Обломов, подкладывая руки под затылок, и по лицу разлилось выражение покоя: он мысленно был уже в деревне. — Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, — говорил он, — одна сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к саду, к полям, другая — к деревне. В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по саду подышать утренними испарениями; там уж нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья. Я составляю букет для жены. Потом иду в ванну или в реку купаться, возвращаюсь — балкон уж отворен; жена в блузе, в легком чепчике, который чуть-чуть держится, того и гляди слетит с головы... Она ждет меня. «Чай готов», — говорит она. — Какой поцелуй! Какой чай! Какое покойное кресло! Сажусь около стола; на нем сухари, сливки, свежее масло...— Потом?<span>— Потом, надев просторный сюртук или куртку какую-нибудь, обняв жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия... и незаметно выйти к речке, к полю... Река чуть плещет; колосья волнуются от ветерка, жара... сесть в лодку, жена правит, едва поднимает весло...</span>
