Описывая его нелегкую, трагическую судьбу, автор пытается вызвать в нас сочувствие к ближним, научить нас любить людей. Юшка, нестарый еще мужчина, был изнурен тяжелой болезнью, туберкулезом, поэтому выглядел почти стариком. Он был слаб телом, но работал всегда исправно. Юшка был молчалив, незлобив, его трудно было чем-либо обидеть. Наверно поэтому многие люди считали его странным, почти юродивым. Дети смеялись, завидев его, кидали в Юшку камнями и ветками. А тот только радовался. Он по своей наивности думал, что неразумные дети его любят, но пока не могут по-другому выразить свою любовь. Взрослые же не многим отличались от глупых детей. Они считали, что если Юшка не похож на остальных, то нет ему на этой земле места. И каждый норовил толкнуть его, обозвать грубым словом, а то и побить, выместить на несчастном свое плохое настроение.
Но ничто не могло превратить доброе сердце Юшки в камень. Он все так же восторгался совершенством природы, любил каждое живое существо. Он целовал цветы, “подымал с тропинки бабочек и жуков”, чтобы их не задавили, слушал пение птиц. На природе Юшка отдыхал
В то время , когда обе дамы так удачно и остроумно решили такие запутанное обстоятельство, вошел в гостиную прокурор с вечно неподвижной своей физиономией , густыми и моргающим глазом .
'Потому что я с Севера, что ли,
Что Луна там огромней в сто раз...' ("Шаганэ ты моя, Шаганэ")
'Если душу вылюбить до дна,
Сердце станет глыбой золотою.' ("Руки милой-пара лебедей...")
'Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.' ("Никогда я не был на Босфоре...")
'В саду горит костёр рябины красной...' ("Отговорила роща золотая...")
'Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе...' ("Пушкину")
'Плещет рдяный мак заката...', 'в море хлеба' ("Не напрасно дули ветры...")
'Покатились глаза собачьи (т.е.полились слезы)
Золотыми звездами в снег.' ("Песнь о собаке")
'... костер окровил таганы...' ("Черная, потом пропахшая выть!")
'Гой ты, Русь, моя родная...
...Не видать конца и края'
'Сад полыщет, как пенный пожар' ("Синий май. Заревая теплынь.")
'Тот, кто видел хоть однажды
Этот край и эту гладь,
Тот почти березке КАЖДОЙ
Ножку рад поцеловать...'
'Грянул гром, чашка неба расколота...'
'Разметем все тучи,
Все дороги взмесим,
Бубенцом мы землю
К радуге привесим.'
'Скоро, скоро вал последний миллионом брызнет лун.'
'Бесконечные равнины', '...юность брызжет новью', '...колокольчик хохочет до слез', '...зарыдали разливные бубенцы', 'навеки не увижу', 'не спугнет их ни гром ни тьма' и др.
Л<span>итературное наследие его невелико: несколько публицистических статей и около 50 переводных и 250 оригинальных стихотворений, среди которых довольно много неудачных. Зато среди остальных есть жемчужины философской лирики, бессмертные и недосягаемые по глубине мысли, силе и сжатости выражения, размаху вдохновения. Как поэт Тютчев сложился на рубеже 1820–1830 х гг. К этому времени относятся шедевры его лирики: «Бессонница», «Летний вечер», «Видение», «Последний катаклизм», «Как океан объемлет шар земной», «Цицерон», «Весенние воды», «Осенний вечер» и др. Проникнутая страстной, напряженной мыслью и одновременно острым чувством трагизма жизни, лирика Тютчева художественно выразила сложность и противоречивость действительности. Философские взгляды Тютчева формировались под воздействием натурфилософских взглядов Ф. Шеллинга. Лирика Тютчева пропитана тревогой. Мир, природа, человек предстают в его стихах в постоянном столкновении противоборствующих сил. Человек обречен на «безнадежный», «неравный» бой, «отчаянную» борьбу с жизнью, роком, самим собой. Особое тяготение проявляет поэт к изображению бурь и гроз в природе и в человеческой душе. Образы природы в поздней лирике окрашиваются прежде отсутствующим в них национально русским колоритом. Тютчев наряду с Е. А. Баратынским – крупнейший представитель русской философской лирики XIX в. Художественный метод Тютчева отражает общее для русской поэзии движение от романтизма к реализму. Дарование Тютчева, который охотно обращался к стихийным основам бытия, само имело нечто стихийное. Идейное содержание философской лирики Тютчева значительно не столько своим разнообразием, сколько глубиной. Наименьшее место занимает здесь лирика сострадания, представленная, однако, такими захватывающими произведениями, как «Слезы людские» и «Пошли, Господь, свою отраду». Пределы, поставленные человеческому познанию, ограниченность знания «человеческого Я», слияния человека с жизнью природы, описания природы, нежное и безотрадное признание ограниченности человеческой любви – таковы господствующие мотивы философской поэзии Тютчева. Но есть еще один мотив – это мотив хаотической, мистической первоосновы жизни. Здесь Тютчев действительно является вполне своеобразным и если не единственным, то, наверное, самым сильным во всей поэтической литературе». В этом мотиве отражается вся поэзия Тютчева. Стихотворения «Святая ночь», «О чем ты воешь, ветр ночной», «О, вещая душа моя», «Как океан объемлет шар земной», «Ночные голоса», «Ночное небо», «День и ночь», «Безумие» и другие представляют собой единственную в своем роде лирическую философию хаоса, стихийного безобразия и безумия. И описания природы, и отзвуки любви проникнуты у Тютчева этим сознанием: за всем этим скрывается их роковая сущность, таинственная, отрицательная и страшная. Поэтому его философское раздумье всегда пронизано грустью, тоскливым сознанием своей ограниченности и преклонением пред неустранимым роком. Лишь политическая поэзия Тютчева запечатлена бодростью, силой и надеждами, которые иногда обманывали поэта. Политические стихотворения Тютчева уступают его философской лирике. Чтобы быть настоящим поэтом того направления, в котором писал Тютчев, надо было любить искренне Россию, знать ее, верить в нее. Этого, по собственным признаниям Тютчева, у него не было. Пробыв с 18 до 40 лет за границей, поэт не знал родины и в целом ряде стихотворений («На возвратном пути», «Вновь твои я вижу очи», «Итак, опять увидел я», «Глядел я, стоя над Невой») признавался, что родина ему не мила и не была «для души его родимым краем». Значение Тютчева в развитии русской лирической поэзии определяется его историческим положением: он, ученик Пушкина, стал учителем лириков послепушкинского периода. Его оценили раньше других Некрасов и Тургенев. Как и предсказывал Тургенев, Тютчев остался до сих пор поэтом немногих ценителей; волна общественной реакции лишь временно расширяла его известность, представляя его певцом своих настроений. Тютчев вошел в историю русской литературы как могучий, бессмертный представитель философской лирики, учитель поэзии для поэтов.</span>