Честный-лживый человек, узкий-широкий проход, близкий-дальний магазин, прекрасный-уродливый пейзаж, устный-письменный текст, прелестный-ужасный кот.
[Й'ОЛАЧ'КА],[В'ИС'ЭЛ'Й'Э],[ПАХОТКА],[КАН'К'И],[АКАЦЫЙ'А],[Л'УБ'ИМЫЙ'Э],[ЗВ'ИР'ОК],[АТР'АТ]
Хотя воспитанники съехались, занятия в Лицее не начались. Все готовились к 19 октября дню когда будет торжественно открыт Лицей.
Приехал граф Разумовский министр просвящения. Все осмотрел и приказал провести в его присутствии репетицию предстоящего торжества. Ему поставили кресло. Он сел, сумрачно наблюдая как ввели воспитанников в парадных мундирах,построили вызывая их по списку обучали кланяться почтительно и изящно тому месту где будет сидеть царь.
<span>Зал где проходила репетиция был небольшой но красивый. Светлый с четырьмя колоннами поддерживающими потолок со стенами которые были окрашены под розовый мрамор, блестящим паркетом зеркалами во всю стену. Именно здесь предполагалось впоследствии устраивать публичные экзамены и другие торжества. Зодчему который переделывал здание приспосабливая его к нуждам учебного заведения приказано было сделать так чтобы помещение это имело парадный вид. Стены зала были искусно расписаны. Воинские доспехи знамена сцены из античных времен казались не нарисованными а вылепленными выпуклыми. Роспись украшала потолок и четыре арки через которые входили в актовый зал.</span>
<span>Первым, кто обратил самое серьёзное внимание на пушкинские рисунки, был график Николай Кузьмин. Его рисунки к роману «Евгений Онегин» в книге размещены как наброски Пушкина — на полях. Они как бы мгновенные зарисовки, сделанные почти на ходу. Но это только кажется. С каким терпением, с какой любовью надо было вникать в рисунки поэта, чтобы научиться не подражать ему, нет, но рисовать, каждой линией, каждым штрихом напоминая неповторимую манеру Пушкина! И вот, рассыпавшись между онегинских строф, непринуждённо живут у нас на глазах герои романа Онегин, Ленский, барышни Ларины, светская толпа, петербургская улица... А между ними, всё чаще — кто же это, знакомый и незнакомый? — всё чаще мелькает худощавое лицо в бакенбардах, удивлённые тонкие брови...
На рисунках Кузьмина Пушкин становится героем своего романа, и героем самым главным и самым интересным. И дело не в том лишь, что Пушкин у художника похож на автопортрет, а в том, что наконец-то образ поэта занял то место в романе, какое ему подобает. Линия рисунка легка и музыкальна, как онегинская строфа, она этой строфе созвучна. Нарисовать письмо Онегина, или размышления поэта о гибели Ленского, или тоску Татьяны об уехавшем Онегине невозможно. Но изобразить на бумаге, как Онегин скучает у себя в кабинете, как Ленский падает в снег, как Татьяна бродит по дому Онегина, можно. Нарисовать героев так, чтобы за ними чувствовалась пушкинская симпатия и пушкинская ирония, можно.</span>