Дошло до меня, терпеливый читатель, хоть и не сразу, что не слыхал ты еще об отважном менте Акбардине и том, как он добыл несметные сокровища. А история эта, достойная записи шилом на спине неверного, давно тревожила мою душу. Однажды, темной ночью, когда благонадежные граждане халифата принесли хвалу эмиру и опустились почивать со своими женами, доблестный мент Акбардин обходил светлые улицы, не пренебрегая однако и темными. Был он хорош собой – крепок, кривоног и глаз его правый был зорок. Заглянув за лавку Буут-аль Назара, достославного торговца заморскими притираниями, отважный Акбардин почувствовал чье-то мерзкое дыхание. Свершив свое дело – ибо долго бродил он по светлым улицам, не пренебрегая и темными, Акбардин пошел на запах. И открылось мне, что увидел он грязного панка, спавшего в картонной коробке из-под заморских притираний. Был это панк из панков, с мерзким лицом, ужасной фигурой и велосипедным звонком в правом ухе. А запах его устрашил бы и более отважного, чем Акбардин, не страдай он в тот день от насморка. – Вставай, грязный панк, неугодный эмиру! – воскликнул Акбардин. – Ибо я, мент от рождения, Акбардин сын Аладдина, отведу тебя в позорное узилище. Грязный панк проснулся и закричал: – Кто ты, смеющий посягать на мой сон? Ибо я ужасен, проснувшись с похмелья! Но Акбардин достал свою дубинку, и панк, упав на колени, взмолился: – О, не бей меня холодной резиной, Акбардин сын Аладдина! Я не просто панк, я панк из панков! Я открою тебе великие тайны и приведу к несметным сокровищам! Только не бей меня по почкам, а также по тем местам, которые подсказывает тебе богатая фантазия! – Что ты можешь мне дать, грязнейший из грязнейших? – поразился Акбардин. – Крепка моя хижина, и каждый день я имею хлеб с молоком, а по пятницам – да святится имя эмира! – большую рыбу в маленькой железной баночке. – О, я дам тебя могущество самого эмира! – воскликнул панк. – И знай же, что я бы и сам получил его – но мне в лом. У тебя будет столько жен, сколько дозволено, и столько наложниц, сколько захочешь, и столько вкусной рыбы, залитой соусом из помидоров, что она не полезет в твои уста! – Говори же, если есть тебе, что сказать, – повелел Акбардин. И грязный панк – да забудется всеми его имя: Киндерсюрпризбек, рассказал: – Знай же, мудрейший из ментов и ментовейший из мудрейших, что происхожу я из славного рода Киндерсюрпризбеков, да не оскудеет он. И был я славным ребенком и добрым юношей, пока судьба не покарала меня за многочисленные грехи. И решив, что все мне дозволено, отправился я в путешествие. И шел долго, ибо был пьян. И дошел. И… – И?.. – воскликнул Акбардин. – И! – развел руками грязнейший из панков. – Так что же мы ждем? – удивился Акбардин. – Мой мотоцикл быстр, а дубинка резинова! Устрашим же сами себя! И они вскочили на мотоцикл мента, причем Акбардин сел впереди, а презреннейший из панков, да забудется всеми его имя – Киндерсюрпризбек, сзади. И набегающий воздух обдувал Акбардина, и дыхание его было легко. А протертые шины скрипели на поворотах, и скрип тот был ужасен. <span>....</span>
Шопен -- классик польской музыки. Его имя стоит рядом с именами таких гениальных музыкантов, как И. С. Бах, Моцарт, Бетховен, Чайковский.
Одно из замечательных свойств музыки Шопена -- ее доходчивость. Она словно бы идет от <<сердца к сердцу>>. Этот композитор обладал редким мелодическим даром. Подобно музыке Глинки, произведения Шопена насквозь пронизаны славянскими интонациями, чутким ощущением красоты польской народной песни, польских танцевальных ритмов. При этом источником его мелодического языка были не только старинные крестьянские песни, но и современная ему бытовая песенно-романсовая музыка города, близкая и понятная великому множеству людей.
С жанрами народно-бытовой музыки тесно связаны многие произведения Шопена и в первую очередь его танцевальные пьесы: мазурки, полонезы, вальсы. Из интонаций и мелодических оборотов городских романсов и песен возникают широкие напевные мелодии некоторых его ноктюрнов (<<ночных пьес>>) и маленьких лирических прелюдий. А также напевные лирические темы многих его больших произведений.
Жил-был султан. И было у него три сына. И решил он узнать какой из них более всех его любит. И спросил, КАК вы любите отца своего. Старший сказал, что любит его больше золота. Средний сказал, что любит его больше верного своего клинка и чести война, а младший молвил, что больше соли любит отца. отец прогневался, мол сравнил самого могущественного султана с солью и прогнал, под смех братьев. скитался младший по миру, пока не зашел к одному старику в хижину. Старик был колдун, но не выдал себя, принял парня и тот стал у него жить, помогать по хозяйству. А в это время в королевстве вся соль исчезла и никто к султану в гости не приезжал (еда была без соли не вкусной) , дочерей в жены его сынам его не отдавали, так как даже соли-то у него нет. Помрачнели все, загоревал султан, понял цену соли. А колдун дал парню мешок соли и рассказал секретное место где соль добыть, да отправил домой. Как же все обрадовались. Султан прощения попросил, и понял, кто его больше всех на самом деле любит.
Михаил Иванович Глинка (1804 – 1857) – великий русский композитор. Родился 20 мая 1804 года в селе Новоспасском Смоленской губернии в отцовском имении. Играть на фортепиано и скрипке М. Глинка стал уже в десятилетнем возрасте. С 1817 года он начал обучаться в Благородном пансионе при педагогическом институте Санкт-Петербурга. Закончив пансион, все свое время посвящал музыке. В 1822-1823 годах Глинка написал широко известные романсы и песни: «Не искушай меня без нужды» на слова Е. А. Баратынского, «Не пой, красавица, при мне» на слова А. С. Пушкина и другие. В эти же годы он познакомился с известными Василием Жуковским, Александром Грибоедовым и другими. Множество произведений в биографии Михаила Глинки были написаны во время заграничных поездок. С 1851 года в Петербурге он преподавал пение, подготавливал оперы. Под его влиянием формировалась русская классическая музыка. Глинка уехал в Берлин в 1856 году, где и скончался 15 февраля 1857 года. Похоронили композитора на лютеранском Троицком кладбище. Его прах был перевезен в Санкт-Петербург и там перезахоронен.