Я считаю, что невозможно быть счастливым, не видя цену счастья. Многие люди страдают огромными бедами, а ты сам ничего не делая сразу сердишься из-за пустяка. Волонтёры, военные, доктора, пожарные, полицейские - все они герои. Нужно помнить, что все генералы, спасатели раньше могут существовать и сейчас.Ведь помогая людям, даря им надежду ты понимаешь, что сделал малое дело для человека, который считает теперь тебя своим настоящим героем. Нужно всегда помнить, ты будешь счастливым, лишь принося счастье другим!
Знаменитые путешествия Синдбада-морехода с детства пленяли наше воображение. Этот сказочный герой пережил невероятные приключения. Дух захватывало уже только от одного его полета на гигантской птице рухх, история о которой кажется совершенно неправдоподобной. Между тем при всей своей фантастичности рассказ имеет под собой некоторые основания. Известно, что большинство сказок о Синдбаде восходят к записям, сделанным капитаном Бузургом ибн Шахрияром.
Этот арабский капитан — реальный человек, живший в X веке и записывавший показавшиеся ему интересными рассказы о дальних странах путешественников, купцов и капитанов кораблей. При этом он в меру возможностей стремился отделить правду от вымысла, в его сочинениях, как правило, описываются не фантастические, а действительно существующие страны, а в качестве рассказчиков выступают знакомые ему современники.
Интересно, что в записях Бузурга ибн Шахрияра повествуется о гигантских птицах, причем основная сюжетная линия рассказа полностью совпадает со сказками Синдбада о птице рухх.
Для того что-бы мама увидела какая красота за окном.
Они разговаривают дома. Это понятно по последнему предложению мама бы не сказала " Ну, скорей гулять!" уже на прогулке.
Мальчик сказал: "Знать вчера недаром кошка умывала нос" эта примета указывает на похолодание.
Радость, счастье, удивление
Во многих предложениях в конце стоит воскрицательный знак ( ! ), потому что мальчик восклицает, говорит с радостью.
<em>Герасим бы не утопил "Муму", уехал бы в деревню и у него бы было всё хорошо.
</em>
<span> Петербург в романе «Преступление и наказание» — это кривое зеркало, отражающее великолепие Петербурга исторического. Все, что было в историческом Петербурге прекрасного, искажено, ужасное усугублено. А затем, уже в искалеченном виде, все это предъявлено нам. И это даже не диковина, потому что нет в трущобном быте и малейшей романтики, хотя и были авторы, утверждавшие своими произведениями обратное. Ф. М. Достоевский, описывая с документальной точностью петербургское дно, истребил всякий намек на романтику. Зато неопрятностей и уродств он показал более чем достаточно. Северная жемчужина неожиданно оказалась совершенно гнилой изнутри. Главная сила описаний Достоевским Петербурга как раз и заключается в безжалостной откровенности писателя. Он ни на йоту не приукрашивает и не маскирует, напротив. Образно говоря, его перо сравнимо с хирургическим скальпелем, который вскрывает самые недра Петербурга — огромного и несуразного живого организма. Но показанная грязь, несмотря ни на что, воспринимается еще и как необходимая опора для преуспевающей части города. Ведь именно небогатые, а зачастую и трущобные, кварталы таят в себе все то, что необходимо для существования высшего света. Здесь производится огромная часть того, что является неотъемлемой частью быта богатых людей. Трущобы не только являются местом медленного и бесконечного гниения, они еще и производят необходимые вещи. И тут можно позволить смелое заявление о том, что петербургское дно, столь сильно и ярко показанное нам Ф. М. Достоевским в романе «Преступление и наказание», является куда более значимой частью города, чем те самые особняки и дворцы, оставшиеся за кадром. Ведь если трущобы замечательно обходятся без богатых кварталов, то эти кварталы в отсутствие трущоб сами таковыми становятся. Ибо богачи не приспособлены к обеспечению себя всем необходимым. Может быть, именно из-за осознания важности рабочих, бедных кварталов для жизни города читатель не испытывает к описанному отвращения. При всей натуралистичности и насыщенности городских картин читатель воспринимает их неприглядность как человек бывалый. Это особая заслуга Достоевского — сделать так, чтобы не испугался читатель, чтобы, пройдя до конца долгий путь по страницам романа, он не преисполнился отвращения к изнанке жизни, а, напротив, смог ее понять. Как свет невозможен без тьмы, так роскошь немыслима без бедности. Петербург от наличия в нем этой самой изнанки, от обращения на нее внимания писателем, только выигрывает. Из кукольного городка, из сосуда с концентрированным эстетством он превращается в нечто живое и настоящее. Если на Петербург великолепный можно только любоваться, то в Петербурге, частью которого являлось дно, описанное Достоевским, можно жить. И по соседству с уродством особенно ярко выделяется красота. А значит, прочтение «Преступления и наказания» можно считать не напрасным, если читатель запомнит: даже у самой роскошной вещи есть сердцевина, начисто лишенная красоты, но необходимая для того, чтобы эта вещь существовала.</span>