Эскиз, то, что композитор хочет донести до исполнителей, слушателей, с помощью музыкальных зуков... как художник пишет картину, так композитор создает художественный характер, с помощью музыки...в ней есть жизнь-темп, в ней есть колоит-лады, гармония, в ней есть оттенки, переливы-тембральность, все можно передать музыкой... любой эскиз
Любовь к музыке у Сергея Рахманинова, очевидно, являлась наследственной чертой. И его отец, и дед были хорошими пианистами. А ещё все они были военными, и будущему композитору была уготована та же судьба, он прослужил он недолго. Оставив службу, он решил полностью посвятить свою жизнь музыкальному искусству.
Первым учителем музыки в его жизни была собственная мать. Она начала учить сына, когда тому исполнилось четыре года.
При игре на рояле одной рукой Рахманинов мог охватить до дюжины белых клавиш.
Уже в семь лет Сергей Рахманинов вместе с дедом играл произведения Бетховена и Шуберта (см. интересные факты о Шуберте).
Рахманинов был не только композитором, но и талантливым дирижёром, и великолепным пианистом.
У Рахманинова была удивительная память. Необъяснимо, но факт — он мог сыграть сложное произведение, услышав его до этого лишь один раз.
Консерваторию он закончил с золотой медалью. И по сей день он считается самым одарённым её выпускником.
Во время обучения в консерватории Рахманинов заслужил особенную оценку от Чайковского, принимавшего экзамен по гармонии — он поставил ему пятёрку с четырьмя плюсами (см. интересные факты о Чайковском).
Первая симфония Рахманинова с треском провалилась, получив негативную оценку публики и критиков. Эта неудача так подкосила композитора, что следующие три года он ничего не сочинял, утратив вдохновение.
Выражает страные чувства кобудто что то произошло
Название сонаты “Лунная” принадлежит не Бетховену. Так ее уже после смерти композитора – в 1832 году – окрестил немецкий поэт Людвиг Рельштаб. Ему представилось, что Бетховен в первой части звуками запечатлел образ люцернского озера тихой лунной ночью. Нет никаких исторических доказательств того, что Бетховен именно это имел в виду. Более того, можно почти с уверенностью утверждать, что Бетховен, будь он жив в момент рождения этой метафоры и знай он о ней, вряд ли испытал бы от нее восторг. “Я употребляю это освященное обычаем название, – пишет Ромен Роллан, – придавая ему не большее значение, чем удачно найденной ассоциации образов или, скорее, впечатлений”. Мы помним, как Бетховен предупреждал в связи с Пасторальной симфонией, произведением, куда более располагающим к тому, чтобы видеть в нем зарисовки природы, что это не столько такие зарисовки, сколько выражение состояния души человека, оказавшегося на природе.
Летом 1801 года Бетховен проводил время в Коромпе, и традиции здешних мест связывают воспоминания о Бетховене, сочиняющем “Лунную сонату”, с парком в Коромпе. Но они, эти традиции, не связывают – что совершенно правильно – эти воспоминания с водной стихией, как это делает Рельштаб. Первая часть “Лунной сонаты”, даже если и согласиться с лунным ее свечением, – это совершенно не баркарола. Но и сама пресловутая “лунность” сонаты (с большой натяжкой о ней можно говорить только в связи с первой частью) отнюдь не столь очевидна, как это может вытекать из невероятной популярности и уже абсолютной смысловой стертости словосочетания “лунная соната”. Человек, имевший полное право высказываться о музыке – Гектор Берлиоз, – считал, что первая часть сонаты рисует атмосферу не столько “лунной ночи”, сколько “солнечного дня”.
